Марина Леонидовна Старых - Мемуры на руинах (Жизнь актрисы в письмах и дневниках)

...Как объяснить? Знаете, когда настоящие женщины рассказывали мне о том, какое чудо –  зарождение новой жизни, я, не ощущая себя священным сосудом, испытывала лишь ужас. За собаку я ещё могла взять ответственность, но не за ребёнка, потому что я сама, если вы сможете понять, так и осталась ребёнком: пугливым, требовательным, крикливым, способным навязать свою волю, но – не взрослым человеком, несущим ответственность за собственную жизнь. Почему? Разве теперь это важно, когда ничего нельзя исправить?

Мне кажется, что у меня только одно предназначение – вещать. Если не со сцены, то – так, письменно. Я должна говорить правду, иначе –  заболеваю.

– Правда у всех разная.

– Нет, есть общая правда, про которую все знают, но считают благоразумным её таить. И только сумашедшие самоубийцы иногда кричат: «Король-то голый!»

Я не самый храбрый из них, меня не держали в КПЗ, не били дубинкой на демонстрации, но вы видели, как жизнь моя летела под откос из-за принципов, в которые я верила, и ни в одном моменте выгоды и расчёта меня никто не сможет упрекнуть. Так что – эгоцентризм?

ДОКТОР: – Но вы сами сказали, что эгоцентризм – всего лишь восприятие мира через своё «Я».

– Будем заканчивать.

Пространство вокруг Маруси пустело стремительно.

ВАРЯ

Её единственный сын решил улучшить жилищные условия, хотел купить отдельную квартиру на Плеханова у отъезжающих в Израиль. Ради этого продал две комнаты в коммуналке, но квартиру купить не смог. Варя стала БОМЖом. (это страшно произносить, но правда – превыше всего! Те, у кого была власть, коллекционировали квартиры, остающиеся после смерти ветеранов, дарили их своим пассиям, смекалистым, доступным дамам, веселящим остывающую кровь.) Варя не заслужила! Однажды утром она пришла на репетицию выпивши, её тут же уволили. Актёрская семья, братство! Как ни странно, примитивные сериальщики гуманнее. Продюсеры, если заинтересованы в актёре, и бригаду нужную вызовут, и подошьют…

У Вари не было иного выхода, она поселилась у подруги, спившейся, очень талантливой Елисеевой. Тем, кто встречал их в тот период, они говорили: – Я пью больше, чтобы ей меньше досталось. Денег не было, пили фальсификат. Финал – предсказуем. Сожгли квартиру и сгорели сами.

Путя продал квартиру на Рубинштейна и поселился в деревне с какой-то очень креативной дамой. Вскоре она умерла от скоротечного цирроза, а Путя забомжевал. Его ещё принимали на ночь сохранившие к нему нежность знакомые, но квартиру потом надо было долго проветривать.

ДОКТОР: – А Маруся?

– Хайсен не умер в тот год. Маруся вдруг увидела на дорогу французскую бульдожку соседа – парализованную ниже пояса. Естественно, с соседом заговорили о ветеринарах. Подруга Капица сказала: присмотрись к соседу! – У него такой маленький домик! (Нет, Маруся не собиралась селиться в чужих хоромах, просто подумала, что для неё опять нет места). – Ну, у тебя дом для Сенбернара, а у него – для бульдожки. И на следующий день после того, как Маруся поклялась небесам, что не выдержит ещё одного дня одиночества, сосед заговорил с ней…

И уже двадцать лет Володя терпит Марусю и прощает её. Он дал ей нормальный быт и научил его обустраивать, он дал ей ежедневное общение и понимание, он продлил её жизнь, потому что без него всё уже было бы кончено. «… а главное, он любит её, а главное – он никогда её не предаст!» – «Божественная Лика»

Невидимый Друг, или провидение, что бы оно из себя не представляло, забрав профессию, мечты и иллюзии, подарили Марусе спокойную старость, в которой главное – держаться друг за друга, вместе…

ДОКТОР: – Значит, сейчас ваши проблемы разрешились?

– Разве можно уйти от себя?

– Вы же понимаете, что понятие «Я» подвержено изменениям. Ваше детское «ЗЛО» – агрессивность, свойственная каждому в той или иной степени, плюс развитое воображение.