Игорь Шушарин - Наполеоныч. Дедушка русского шансона

свободных, небесполезно знать эти песни — песни несчастных и отверженных.

Вильгельм Гартевельд

От автора

Мой интерес к персонажу с очаровательным именем Юлиус Наполеон Вильгельм Гартевельд окончательно оформился после того, как последовательно произошли следующие события:

1. В 2010 году питерское издательство «Красный матрос», с которым я долгие годы имею честь сотрудничать, выпустило репринт невеликой книжицы «Песни каторги» (1908). Эти песни, согласно указанию на титуле, «собрал и записал в Сибири В. Н. Гартевельд».

2. Год спустя, готовя журнальную публикацию из разряда занимательного исторического чтива, я наткнулся на мемуарные записки жандармского офицера, где, в частности, упоминалось, что под впечатлением концертов и лекций «известного композитора Гартевельта» Уральская группа партии эсеров вынесла смертный приговор начальнику одной из тобольских каторжных тюрем.

3. И, наконец, зимой 2013 года, по итогам на тот момент пока еще заочного знакомства с московским писателем Максимом Кравчинским, я основательно проштудировал его масштабный, почти в тысячу страниц труд «История русского шансона». Несколько страниц в нем было посвящено композитору Гартевельду. Из них-то я, к немалому удивлению, узнал, что сей шведский подданный вполне может считаться если не биологическим, то крёстным отцом такого мегавостребованного и непотопляемого песенного жанра, как т. н. «русский шансон».

Так количество перешло в качество, и я взялся приискать дополнительную информацию об этом шведском товарище. Очень быстро выяснилось, что в энциклопедических, справочных и специализированных музыкальных изданиях без малого семьдесят лет бурной и насыщенной событиями жизни Гартевельда умещаются в один, редко — в два абзаца. Число людей, что-то слышавших и знающих о нем, ныне исчисляется несколькими сотнями. А знакомых с его музыкальными сочинениями — и вовсе десятками. В общем, швед заинтриговал. А после того, как я ознакомился в Публичке с небольшой книжкой путевых сибирских очерков Вильгельма Наполеоновича, интрига лишь усилилась. Как в целом, так и в двух конкретных частностях.

Первый принципиальный момент: какие такие побудительные мотивы поманили Гартевельда в неведомую медвежью Россию? Чем столь очаровала его земля русская? Причем — до такой степени, что он задержался на чужбине на четыре десятка лет. Сделавшись за это время поболее русским, нежели многие родства не помнящие наши соотечественники. И второй момент: с чего, собственно, началось увлечение шведского композитора русской песенно-каторжной тематикой? Что было той искрой, из которой разгорелось пламя новой композиторской страсти? Ведь именно эта, новая страсть в итоге и стала тем самым главненьким, за которое господин Гартевельд ныне «матери-истории ценен». В данном случае имеется в виду Русь-матушка. Так как матушке-Швеции ее блудный сын под занавес жизни запомнится иными деяниями.

Поскольку в процессе своих изысканий внятного ответа на первый вопрос я для себя пока так и не получил, в настоящем исследовании в основном сосредоточился на втором. Итогом подобного сосредоточения и стала предлагаемая читателю попытка вольной реконструкции внушительного куска жизни Гартевельда. А так как автор по образованию не является ни историком, ни музыковедом, заранее прошу прощения, если временами мои размышлизмы и умозаключения покажутся надуманными или дилетантскими. Как говорится, тапер играет, как умеет, — просьба не стрелять.

И еще одно. Боюсь, определенная ущербность выносимого на суд читателей текста заключается в авторской неспособности выступить исследователем беспристрастным. А все потому, что полюбился мне этот персонаж. В какой-то момент я принял его со всеми слабостями, недостатками и вредностями. Более того — мне милы и они. Так что не мне швыряться камнями в моего героя.

И вообще… В конце концов — это лишь мое представление о Вильгельме Наполеоновиче.

Это — МОЙ Гартевельд. И никто не запрещает кому-либо взяться за жизнеописание Гартевельда собственного. Буду только рад, если при создании такового пригодится что-то из моих наработок.

Игорь Шушарин

PS: Автор выражает глубочайшую признательность Марине Деминой (Стокгольм) и Максиму Кравчинскому (Москва — Торонто) — за деятельную помощь и поддержку. --">