Максим Петрович Коробейников - Я тогда тебя забуду

бела», — и очень ждал эту шутку.

Но из трубки вдруг услышал неожиданное:

— Так ведь умер дядя Коля-то. Вчера телеграмму получил от отца. У него ведь осколок у самого сердца был.

Плохо было слышно, поэтому я переспросил:

— Какой осколок?

— Осколок с самой войны. Вынуть боялись, дядя Коля так с ним и ходил, двадцать шесть лет.

— Я не слышал об этом.

— А дядя Коля не любил рассказывать.

В трубке женский голос произнес:

— Заканчивайте разговор. Время вышло.

Я только в этот миг по-настоящему осознал свалившееся на нас горе. Сердце вдруг дрогнуло, горячая волна пошла по всему телу, и я сел.

«И Коля Козел?!» — подумал я с ужасом.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я оставляю прикипевшего к моему сердцу Ефима Перелазова в то время, когда он перешел в пятый класс, когда в Большом Перелазе для него началась новая жизнь, когда мир раздвинулся перед ним безгранично. Он вошел в новое время, услышал и сам стал петь другие песни. И об этом я расскажу, если судьба позволит, в следующей книге.

Он стучится ко мне в мозг и в сердце, новый Ефим Перелазов, повзрослевший, еще более удивленный новым миром и новыми горизонтами, переживающий новое счастье, небывалые радости, лишения и слезы, созданный моей памятью и воображением. Он возвращается и просит меня: «Поживи еще, расскажи о том, как мы жили, как любили и ненавидели, кому поклонялись и с кем боролись». Ефим Перелазов толкается в мою грудь, и эти толчки, как искусственное дыхание, оживляют меня. Мне хочется писать о том времени, осмыслить и как бы снова пережить его. Я вижу сквозь слезы моего друга Ефима Перелазова, моего побратима, мое прошлое, и говорю тебе, дорогой читатель: «До скорого свидания. Будь здоров и счастлив. Не забывай о Ефимке, помни о своем детстве, когда ты был счастлив, полон надежд, чист, честен и непередаваемо красив».

--">