Михаил Григорьевич Талалай , Александр Николаевич Волков-Муромцев - Палаццо Волкофф

же выставка-продажа акварелей Roussoffa — в Лондоне — стала легендарной: все картины начинающего художника были проданы. Вскоре образовался круг его поклонников и постоянных клиентов. Дела пошли настолько успешно, что после трех лет жизни в Венеции он покупает на Большом канале свой собственный дом — Палаццо Барбаро, который теперь закономерно называется Палаццо Волкофф (иногда Палаццо Барбаро-Волкофф).

Благодаря аристократическому происхождению, разностороннему образованию и талантам, Волкова охотно привечают в венецианских салонах. Он стал своим не только в космополитическом кружке видных художников, но и в музыкальном бомонде, общаясь с такими корифеями, как Вагнер и Лист.

Русский венецианец в качестве экскурсовода любит принимать гостей-соотечественников, преимущественно, из высоких сфер, включая членов Дома Романовых.

Ярчайший момент его венецианской жизни — знакомство и тайный роман с великой Элеонорой Дузе: актриса три года даже живет в Палаццо Волкофф, так как устроенное ею собственное жилье не подошло ей из-за уличного шума: таково официальное объяснение. Свою связь с Дузе художник тщательно скрывает, ни коим образом не обнаружив ее и на страницах воспоминаний (недавно найдена их любовная переписка).

Палаццо Волкофф (в центре) на Большом канале, фото М. Г. Топопая, 2020 г.

В поисках живописных экзотических мест, ради своих акварельных пейзажей, он едет в Каир и Константинополь. Его картины приобретают европейские венценосные особы.

Россия, анархичная, безалаберная, неустроенная, без политической культуры, вызывает теперь его постоянную критику: он, по собственному признанию, воспринимает ее уже как европеец. Он неизменно уклоняется от предложений выставить свои картины на Родине: одно из них поступило даже от Александра III. Но художник отказал императору!

В начале XX века фортуна приносит ему еще один дар: он получает от дяди крупное наследство — прекрасное поместье Баловнёво под Липецком. Наконец-то он может воплотить в жизни не только художественные наклонности, но и сельскохозяйственные познания.

Однако произошло то, чего опасалась Элис Гор, с тревогой наблюдавшая в Одессе гневные лица студентов своего мужа-профессора…

После 1917 года все усадьбы Волкова-Муромцева были разорены, от двух псковских имений ныне не осталось даже следов.

Его художественное творчество, ценимое европейскими аристократами и буржуа, оказалось ненужно новой России.

Но оно оказалось ненужным и в Европе. С Первой мировой войной закончилась беззаботная т. н. Belle Epoque (фр.：прекрасная эпоха), в лоне которой жил и для которой писал свои акварели Roussoff.

Волков-Муромцев сел за мемуары.

* * *

Мемуаристу не удалось увидеть их изданными. Он скончался (в Венеции, в своем Палаццо Волкофф) в 1928 году, чуть ранее их выхода в свет в Англии. Возможно, он не успел придумать им окончательное название и они вышли под техническим титулом «Memoirs of Alexander Wolkoff- Mouromtzoff (A. N. Roussoff)» («Воспоминания Александра Волкова-Муромцева (A. H. Руссова^[4])»).

Остается открытым вопрос, на каком языке они писались и кто их переводил на английский. На титульной странице в качестве переводчицы стоит имя успешной британской писательницы и светской львицы Аннабель Джексон, его близкой знакомой. Однако в ее предисловии ничто не свидетельствует, что она за переводом «вчиталась» в жизнь автора. С трудом верится, что эта писательница-аристократка уселась за сложную толстую рукопись^[5]. Она как будто и сама намекает на действительного переводчика, говоря в своем предисловии о «литературном вкусе» дочери мемуариста Веры, «особо полезном при отцовском писательском труде». Скорей всего, мемуариста и Аннабель Джексон связывали особые отношения и писательница дала согласие детям мемуариста поставить свое имя на титульную страницу.

Нигде в английском издании не указывается, с какого языка осуществлен перевод. Казалось бы, если автор — русский, то и писать он должен по-русски. Однако его большой искусствоведческий труд «L’à peu près dans la critique et le vrai sens de l’imitation dans l’Art: sculpture, peinture» («Приблизительная оценка в критике и истинное значение подражания в искусстве: скульптура, живопись»), изданный в Италии в 1913 г., был написан им по-французски. И, помимо галлицизмов --">