Эугениуш Небельский - «Весна и осень здесь короткие». Польские священники-ссыльные 1863 года в сибирской Тунке

«Боже, храни Польшу» и, порой, выходом процессий на улицы городов и местечек, священники совершали службу за Церковь и Отчизну, читали патриотические проповеди, освящали кресты, которые устанавливались в стенах храмов и на кладбищах, в память о трагически погибших (застреленных солдатами царской армии) во время демонстраций в Варшаве в феврале и апреле 1861 года. Особенно опасными агитаторами власти считали тогда проповедников, чьи речи именовали «подстрекательскими» или «революционными», даже если священник всего лишь призывал молиться за жертв.

Так, за патриотические проповеди был сослан в начале 1862 года священник из Горая на Замойщине ксендз Ян Хыличковский. На рубеже 1861–1862 годов из Царства Польского в Россию были высланы около тридцати духовных лиц, которых власти сочли наиболее активными и опасными участниками манифестаций. Большинство из них царь освободил летом 1862 года, когда власти в Царстве Польском решили, что опасные волнения после введения осенью 1861 года военного положения утихли. Вернулся также Хыличковский, однако в 1863 году за участие в подпольной деятельности был снова сослан – на этот раз гораздо дальше, в Восточную Сибирь. Один из немногих счастливчиков, он вернется на родину лишь в 1880-е годы.

В 1862 году манифестации действительно прекратились, но польские патриоты ушли в подполье и там готовили страну к борьбе. С национальной организацией будут, в основном, связаны уже другие священники, поскольку те, кто участвовал в манифестациях, оказались «засвечены» – зачастую они находились под надзором полиции или под контролем церковных властей, принуждаемых к таким действиям поработителем. Теперь священники занимались тем, что материально поддерживали подполье, принимали присягу у заговорщиков и повстанцев, некоторые стали членами местных организаций – руководили ячейками повятов, городов или приходов.

Викарий прихода Куров Люблинской епархии ксендз Ян Линевич возглавил подпольную организацию города Куров, собирал средства на восстание, что выяснилось летом 1864 года, во время следствия над другими подозреваемыми. Осенью этого года наместник Царства Польского утвердил приговор – десять лет каторжных работ в сибирских крепостях. Ксендз Юзеф Секежиньский, викарий из Сломчина Варшавской архиепархии, охотно согласился занять должность сотника в организации, а предложил его кандидатуру командир Бернацкий. При этом он «знал, но не донес» о факте казни повстанцами агентов, что военный суд оценил в восемь лет каторги. На поселении в Енисейской губернии оказался профессор семинарии в Плоцке ксендз Рафал Древновский (из Общества священников-миссионеров святого Викентия де Поля), член подпольной организации, получивший из-за привычки быстро говорить кличку «Ксендз Револьвер», подозревавшийся также в связях с высшим органом национальной власти в Варшаве – Центральным национальным комитетом^[3].

Когда разразится восстание, одни духовные лица ограничатся тем, что благословят партии, приступавшие к активным действиям, прочитают с амвона (порой под нажимом и угрозой смерти со стороны повстанцев) манифесты и декреты Национального правительства, другие будут ездить к партизанам с пастырской миссией, организуют помощь для сражающихся, третьи станут капелланами, единицы – командирами отрядов. Те ксендзы, которые прочитали с амвонов подпольные призывы к борьбе или постановления национальных властей о раскрепощении крестьян, приговаривались к смертной казни или каторжным работам. Власти трактовали это как самое страшное политическое преступление – прочтение манифеста Национального правительства приравнивалось к государственной измене.

22 мая / 3 июня 1863 года был казнен первый ксендз в Литовском генерал-губернаторстве, обвиненный в прочтении с амвона повстанческого манифеста, в чем он сам признался. Это был викарий прихода Жолудок, ксендз Станислав Ишора. По приказу виленского генерал-губернатора, кровавого Михаила Муравьева «Вешателя», он был приговорен к расстрелу – в Вильне на торговой площади Лукишки, перед костелом святого Иакова. Подпольные виленские власти так описывали это трагическое событие: Привязали Ишору к столбу, стреляли двенадцать солдат с расстояния двенадцати шагов. Приговоренный был еще жив. Солдаты неспешно (согласно приказу) перезарядили оружие и через пять минут стреляли снова. Затем с тела сорвали одежду и белье и бросили в яму у столба, --">