Игорь Воронин - Гражданин Империи Иван Солоневич

же полиции 16 августа 1934 года (перевод с финского):

«Пограничный отряд г. Йоэнсуу 12 числа текущего августа месяца задержал в Элинлампи (волость Иломантси) проникших в страну тайным путем следующих советских граждан:

Солоневич, Иван Лукьянович, кандидат юридических наук, редактор газеты, род. 1.11.1891 в Польше, в деревне Рудники Берского района Гродненской губернии…»^[15]

«Берский» — это, конечно, опечатка. Причем двойная: в Бельском уезде располагался Шкурец, а Рудники относились к другому уезду — Пружанскому.

Идем дальше. В составленных в 1935 г. «Биографических данных» (машинопись, автограф), оригинал которых хранится в Архиве НТС во Франкфурте-на-Майне, И. Л. Солоневич свидетельствует: «Родился 1–13 ноября 1891 г. в дер. Цехановец, Гродненской губ. Бельского уезда»^[16].

Два последних документа были обнаружены ныне покойным директором петербургского научно-исследовательского центра «Мемориал» В. В. Иофе, который сам собирался писать о Солоневичах в контексте политических репрессий, но не успел завершить свою работу.

Идем дальше: по данным исследователя из Москвы кандидата исторических наук К. А. Чистякова, в столичных архивах имеются документы, вывезенные после войны из Германии (секретные розыскные списки Гестапо), в которых в качестве места рождения Ивана Лукьяновича упоминается некий Ухановец или Ушановец (Ushanovec).^[17]

И, наконец, как пишет в своей книге Н. Никандров, при оформлении удостоверений личности в Аргентине в 1948 году и в Уругвае в 1953-м Солоневич указывал в качестве места рождения населенный пункт ГородняГродненской области^[18].

За право считаться родиной литературного Дон Кихота спорит некоторое число испанских деревень. Всамделишному Солоневичу повезло меньше — подавляющее большинство соотечественников, даже из числа земляков, беззастенчиво равнодушны к перипетиям его биографии.

Так часто бывает: реальное историческое лицо, какой бы фантастической ни была его жизнь, меркнет в глазах обывателя перед вымышленным персонажем. И чему удивляться? Ведь живой хомо сапиенс из плоти и крови — такой же, как ты — вдруг оказывается умнее, смелее, честнее, удачливее и, в конце концов, знаменитее. Кому же понравится…

Вот грехи и пороки великих мира сего — это чрезвычайно интересно. Публика жаждет соприкоснуться с небожителями хотя бы в общечеловеческих падениях. Если же восхищаться героем, то для этой роли больше подходит выведенный романистом гомункулус: мало ли чего не придумают, можно обойтись без всякого самобичевания и смущения.

Но это так, к слову. Попытаемся разобраться, откуда же взялось такое донкихотское обилие вариантов. Допустим — а право на такое допущение базируется не на пустом месте — что у И. Л. Солоневича имелись веские основания что-то скрывать или просто ввести в заблуждение советские органы. (Впрочем, они-то, похоже, как раз были равнодушны: что Шкурец, что Новоселки — все едино. Чекистов и точная дата рождения арестованного не слишком интересовала). Но какой был резон обманывать финскую политическую полицию? Или — эмигрантские организации? Или, например, шутить с германскими национал-социалистами? Да и власти южноамериканских государств вряд ли готовы были признать благонадежным эмигрантом человека, путающегося в собственной биографии.

В конце концов, не мог же сам Солоневич быть Иваном, не помнящим родства?!

Для начала отсортируем все версии по степени достоверности, начиная с наименьшей. И таким образом попытаемся добиться хоть какой-то ясности.

Ухановец. Все поиски в этом направлении оказались безуспешными: никаких населенных пунктов с таким названием на территории Гродненской губернии (ни прежде, ни теперь) найти не удалось. Элементарное и мало-мальски оправданное объяснение того, откуда взялся этот вариант, находится в области либо фонетики, либо орфографии, то бишь правописания. Названия Ухановец и Цехановец все-таки вполне созвучны. Если предположить, что это были не собственноручно написанные показания, а зафиксированные со слов И. Л. Солоневича, то такое искажение услышанного выглядит вполне правдоподобным. Педантичные немцы были педантами далеко не всегда.

Если же название было изначально запечатлено на бумаге по-русски (в документе, о котором говорит Чистяков, оно дается в немецкой транскрипции — Ushanovec), то тут и вовсе, что называется, к египтологам не ходи. «У» и --">