Александр Александрович Половцов - Петр Великий – патриот и реформатор

испытывал огромные трудности. «Едва лишь я устроился в Павловске, как начались экскурсии „товарищей“, желавших что-то от меня получить. Им казалось, что до сей поры им ничего не принадлежало, а сейчас дворец, наполненный диковинами, принадлежит только им, и достаточно протянуть руку, чтобы взять все что угодно», – писал он впоследствии. Визитеры требовали отдать «для народа» фарфор, мебель и книги, которые на самом деле попадали в семьи «руководителей» культурой. Выданный Луначарским мандат не улучшал его положение, хотя свидетельствовал о его официальном назначении на должность директора музея.

Непонимание новой властью значимости музейных собраний и отсутствие закона, ограждающего культурное наследие России от любых посягательств, стало непреодолимым препятствием, которое вело любую деятельность Половцова в тупик. Он понял, что все задуманное им и его единомышленниками в Петрограде на деле оказалось «благим порывом» энтузиастов. «Многим из нас не повезло, – писал он позже, – или не хватило хитрости, чтобы избежать тюрьмы, где некоторые умерли или продолжали умирать, когда я уезжал. И все-таки многие из них отлично поработали…».

Александр Александрович Половцов, которому в жизни неизменно сопутствовала «любовь к тому, что прекрасно», чувствовал свою ответственность за произведения искусства, но никак не за народное достояние, и это усугубляло его душевное состояние. К концу осени 1918 года он понял, что оставаться в Петрограде для него стало опасно. Цель была достигнута, Павловск открыт для публики, его собственный дом разграблен, он побывал в тюрьме, жене постоянно угрожали. В такой обстановке назрело решение покинуть Россию. «Без паспортов и каких-либо документов, с очень небольшим багажом, обманывая слуг, чтобы они не сообщили о нас; одним словом, как обычные преступники, мы пересекли границу Финляндии», – писал Половцов.

Его пеший путь из России шел из Петрограда в Финляндию, потом по железной дороге – через Швецию и Норвегию, оттуда на корабле – в Великобританию. Александр Александрович свободно говорил по-французски и по-английски, у него было достаточно друзей и знакомых в обеих странах, многие занимали высокие посты. Трудная дорога привела его в Европу, и в 1919 году он оказался в Лондоне.

Вскоре Половцов обратился в известный английский искусствоведческий журнал «Burlington Magazine» с просьбой опубликовать свое обращение к читателям, среди которых было много его соотечественников. Небольшое письмо «Спасение произведений искусства в России», обращенное к просвещенным читателям журнала, стало свидетельством из первых рук о том, что и как происходило с художественными сокровищами во время революции 1917 года.

В это время новости из России, достигшие Лондона, были случайными и ненадежными, а судьба произведений искусства – непонятной. К моменту издания письма на Западе знали только о казни царя, а история его семьи не была обнародована до 1926 года. О происходящем в России ходили мрачные и противоречивые слухи, поэтому письмо Половцова оказалось весьма важно для читателей. Охватывая краткий период событий в Петрограде в первый послереволюционный год, оно повествовало об эвакуации коллекций из Петрограда в Москву и найденных властью путях сохранения художественных ценностей.

«Когда все дворцы были объявлены общенародной собственностью, и толпа смогла ворваться и жить в чужих гостиных, нам удалось добиться того, что некоторое число лучших дворцов было объявлено общенародной собственностью. В них стали привозить на хранение произведения искусства с соседних улиц. Так были спасены дома графа Шереметева и графа Бобринского^[11]. (…) Около семидесяти человек по доброй воле к концу прошлого лета разделили город на несколько частей. Они убедили местные советы дать им свободу в выборе произведений, которые следует считать „национальным достоянием”, и сумели спасти немало произведений искусства. Конечно, это было возможно только в больших городах. В провинции, где были великолепные вещи, многие из них погибли», – свидетельствовал Половцов^[12].

Текст письма заканчивался словами, что большевики, «желая казаться просвещенными», осознали, сколь необходима им помощь «своих людей», и Половцов сумел стать таким человеком. Наделенный полномочиями, он ездил по разным дворцам и, если не мог защитить памятники сам, давал советы представителям власти, помогал найти компетентных --">