Александр Дмитриевич Немиров - Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

Поскольку если бы она имела даже

«бесконечно малое отклонение от плоскости, это привело бы к катастрофическому отклонению башни от вертикали, когда она достигла бы полной высоты».

Тогда его враги возрадуются, ибо что ему тогда оставалось делать, как не разобрать свою частично построенную башню и признать поражение? По крайней мере, в этот период Эйфель открыл для себя радость нарушения статус-кво. Поскольку, как знал весь мир, его великий опус, его «ослепительная демонстрация промышленной мощи Франции», эта башня беспрецедентной высоты, с ее уникальным дизайном из простого кованого железа, вызвала бесконечную язвительность и споры.

Парижские архитекторы первыми нанесли удар, возмущенные тем, что простой инженер и строитель железнодорожных мостов мог вообразить свое железное чудовище достойным центрального места в их прославленном городе. В начале февраля 1885 года Жюль Бурде, архитектор знаменитого дворца Трокадеро, начал продвигать свой план: солнечная колонна высотой в 300 метров, классическая гранитная башня с элегантными лоджиями, окружающими полый центр. Возвышаясь над предполагаемым шестиэтажным музеем электричества, колонна Бурде была бы увенчана не только гигантским прожектором (в сочетании с параболическими зеркалами), который освещал бы город, но и статуей Науки, или Знания. Бурде отказался считать, что его проект был инженерной невозможностью, слишком тяжелым для его фундамента и вряд ли выдержит сильные ветры.

Вместо того чтобы работать над своим проектом, он решил бросить вызов Эйфелю, он критиковал систему подъема лифта и утверждал, что это невозможно!

В течение года архитекторы тихо атаковали Эйфеля за кулисами, уверенные, что смогут убедить правительство выбрать Солнечную колонну Бурде. Но комиссар ярмарки Локрой, также министр торговли в республиканской администрации, был явно влюблен в Эйфелеву башню, и Локроя – дерзкого классициста и вольнодумца, ветерана антироялистской кампании Гарибальди на Сицилии и человека, который наслаждался стройкой, – нелегко было поколебать. Он был твердо намерен увидеть построенный

«памятник, уникальный в мире… одну из самых интересных диковинок столицы».

И вот 1 мая 1886 года Пол Планат, основатель и редактор архитектурного журнала La construction moderne, шумно выступил на публике, запустив первую из многих иеремиад против Эйфелевой башни, осудив ее как «неартистичную… строительные леса из перекладин и углового железа»… и прежде всего ругая ее «ужасно незавершенный» вид.

Гюстав Эйфель. 1888 год.

По правде говоря, ни один проект еще не был официально выбран, и уже на следующий день Локрой официально пригласил всех, кто хотел побороться за великую честь строительства башни Всемирной выставки, представить предложения к 18 мая 1886 года. Хотя Локрой предположил, что проект должен быть для железной башни высотой 300 метров, многие из 107 участников проигнорировали это руководство. Один участник представил гигантский разбрызгиватель воды на случай, если в Париже начнется засуха. На другом была изображена высокая башня, построенная не из железа, а из дерева и кирпича. Возможно, наиболее исторически продуманным дизайном была гигантская гильотина, так напоминающая о том самом событии, которое неофициально отмечается, – падении Бастилии.

К настоящему времени другие присоединились к кампании против Эйфеля, утверждая, что фактическое строительство безопасной башни высотой 300 метров технически невозможно, поскольку ни одно здание такой высоты не может противостоять силе ветра. Более того, как Эйфель найдет людей, желающих или даже способных работать на таких головокружительных высотах? А как насчет опасности для тех, кто придет в качестве посетителей, чтобы подняться на такое сооружение? Конечно, Эйфель знал, что эти скептики, вероятно, ничего не понимали в его огромном опыте, в более чем пятидесяти железнодорожных мостах из кованого железа, которые он построил только во Франции. Возведение этих сооружений вселило в него полную уверенность в том, что его математическая формула для придания формы кованому железу выдержит наихудшие возможные --">