Алексей Л. Коблов - Егор Летов и группа «Гражданская оборона»

«охранителей», белыми воронами, изгоями, врагами. Впрочем, это касалось всех «не таких»: хиппи, рокеров, любых молодых людей, выглядевших не так, как должно, и никакая перестройка тут не работала, а в глубинке и провинции подавно. Первая часть выступления состояла из песен Лищенко: известной впоследствии «Эй, брат любер», а также композиций с названиями «Майн Кампф» и «Третий рейх», вторая — из вещей Егора: «Тоталитаризм», «Я бесполезен», «Зоопарк» и «Страна дураков», для того времени вполне достаточно, чтобы комсомольцы из числа организаторов сильно разозлились. Спустя годы становится видно, что это первое выступление — как было сказано впоследствии кем-то из журналистов самиздата, «панк-рок в СССР существовал всего 25 минут» — не было таким уж массовым прорывом, его значение несколько преувеличено последующей историей широкой популярности «Обороны», да и реакция публики не была однозначно восторженной, многие тогда так и не поняли, что это было. Но для Сибири это был шок и скандал. Именно благодаря дебошу в Новосибирске Егор познакомился с Янкой Дягилевой, Вадимом «Черным Лукичем» Кузьминым и другими прекрасными людьми, которые вскоре стали его друзьями и соратниками. В плане провокации все удалось, и в Омск была отправлена официальная депеша о безобразной вылазке оголтелых фашистов-антисоветчиков, а по ее прибытии через некоторое время снова начались вызовы людей из тамошней тусовки на допросы в КГБ. Ну а Летова уже по сложившейся традиции собирались отправить обратно в сумасшедший дом для полного и окончательного излечения от всех недугов. И он отправился в бега, вместе с Янкой Дягилевой. И кочевал по стране, скрываясь от «органов» несколько месяцев, никому особо не известный и никем, кроме самых близких и знакомых, не узнаваемый. А в стране тем временем началась волна больших рок-фестивалей, самым значительным и громким из которых стал фестиваль в Подольске в сентябре 1987 года, настоящий советский Вудсток. Я там тоже был, и Егор там был, но мы тогда совсем не были знакомы, и я даже не знал, как он выглядит — таких веселых и расписных граждан, как мы тогдашние, там было несколько тысяч, один другого краше. У Летова даже были спонтанные планы выступить на фестивале в Подольске, вместе с Ником Рок-н-Роллом, выйти под шумок во время сета новосибирской группы «БОМЖ» и спеть и сыграть что-то из своих песен, но организаторы эту инициативу совсем не одобрили. На видео Подольского фестиваля можно увидеть, как молодой Егор радостно рубится на выступлении эстонских панков J.M.K.E., чрезвычайно колоритных для того времени и для наших широт, словно прилетевших с другой планеты. Не сказать, чтобы эти эстонцы играли тогда нечто совсем уже из ряда вон выдающееся и вопиющее, но сам их внешний вид, поведение, манера держаться на сцене, звук казались тогда самой изысканной провокацией.

Говорило железо магниту

Ну а записи «ГО» тем временем планомерно распространялись, точечно и массово, как ковровые бомбардировки; Егор передавал катушки со своими альбомами нужным и правильным людям в Москве и Питере, с которыми он целенаправленно знакомился, и они расходились в итоге бесконечными копиями. Почва, таким образом, была вспахана уже весьма основательно. Начав в юные годы с поэзии — а Летов всю свою жизнь не уставал повторять, что он прежде всего поэт, — он увидел, насколько шире становится аудитория, когда записываешь музыку и выходишь на сцену.

Егор Летов: «Я крайне против того, чтобы вообще где-либо печатались тексты моих песен. Просто негодую. Песня — это песня, и текст ее имеет свою значимость лишь в общем песенном контексте. А это — и энергия исполнителя, и мелодия, и гармония, и ритм, и еще куча необходимейших компонентов. Я вот не воспринимаю (во всяком случае в полной мере) песен Высоцкого или Башлачева на бумаге — это надо слушать. Или петь самому. Иначе ничего настоящего, ничего целого не возникает».

Речь в данном случае шла, конечно, не о текстовых вкладышах в пластинки, о которых тогда и мыслей быть не могло, а о публикациях текстов песен в отечественном рок-самиздате. Впрочем, история и мифология в жизни и творчестве Летова постоянно переплетались, «на все четыре стороны — попробуй поймай». Как и его рассказы разных лет о себе и о том, что творилось вокруг него всю его жизнь, сотканные из противоречий и сиюминутных эмоций.

И этот побег в 1987 году из коридора психиатрического --">