Борис Иванович Соловьев , Игорь Павлович Мотяшов - Агния Барто

«Известия». Как и предвидел критик, и в книге «За цветами в зимний лес», и в последующих сборниках «Просто стихи» (1974), «Твои стихи» (1975), «Думай, думай...» (1978), в двухтомнике 1970 года, в стихотворных циклах и подборках, публиковавшихся в «Правде», «Пионерской правде», «Юности» и других периодических изданиях, засверкали новые грани таланта и мастерства Агнии Барто, зазвучали новые для советской поэзии темы, идеи, мотивы, обнаружились неведомые ранее аспекты взаимодействия всего образно-поэтического мира Барто с многообразием меняющейся действительности.

Этапным явлением детского театра стала пьеса Агнии Барто «В порядке обмана» (1975). Глубоким нравственно-философским осмыслением пройденного писательницей пути отмечены получившие широкий читательский отклик «Записки детского поэта» (1976). В 1977 году родилась удивительная, небывалая во всей мировой литературе книга «Переводы с детского» — замечательный плод органического соавторства большого советского поэта и десятков невеликих по возрасту стихотворцев из разных стран и континентов планеты. Завершена новая книга — книга стихов о подростках и к подросткам же обращенная.

Созданное Агнией Барто в 70-х годах так интересно, ново, значительно, что без анализа этих произведений очерк творчества писательницы попросту немыслим. Нет сомнения, если бы Б. Соловьев был жив, он в третье издание своей книги включил бы и разговор о новых книгах поэта. Но издание 1971 года оказалось последним при жизни критика. Вот почему я взял на себя смелость продолжить труд Бориса Соловьева. По праву одного из первых читателей и редакторов этого труда. По праву соратника по критическому цеху. И не в последнюю очередь — по праву единомышленника. Ведь хотя у каждого из нас свои приемы анализа, свой индивидуальный стиль и даже свои расхождения в отдельных оценках тех или иных вещей, можно смело утверждать, что едины мы с Борисом Ивановичем в главном. В любви к творчеству Агнии Барто. В понимании ее поэзии как органической части духовного мира современного советского человека — ребенка и взрослого.

Игорь Мотяшов, октябрь 1978.

Предисловие

Агния Барто родилась в Москве в 1906 году, в семье ветеринарного врача, Льва Николаевича Волова, который и внушил ей с самых ранних лет любовь к литературе, к великим русским поэтам и писателям — от Крылова до Льва Толстого, к родному слову, к его огромным, чудесным, как казалось будущей поэтессе, возможностям.

Писать она начала с детства, сначала в гимназии, а потом в советской школе, сочетая в своих стихах возвышенную и лишь поначалу еще сугубо книжную романтику с сатирой и эпиграммами на своих знакомых и учителей (сочетание, крайне характерное и для всего дальнейшего творчества А. Барто, хотя, конечно, принявшего с годами иной характер и на совершенно ином уровне).

Юной поэтессе повезло с самого начала — первым ее наставником в литературе в 20-х годах явился не кто иной, как тогдашний нарком просвещения Анатолий Луначарский, который и предсказал ей с присущей ему проницательностью и чуткостью (прослушав ее «Похоронный марш»), что молодая поэтесса найдет себя... в области создания «веселых стихов».

Не менее знаменательным в ее судьбе явилось и то — как сообщает А. Барто в автобиографии, — что ей «посчастливилось встретиться с Маяковским на первом празднике детской книги» и сам Маяковский, с волнением и трепетом выступавший перед большой детской аудиторией — как-то она его примет?! — утверждал, что поэзия для детей вовсе не «литература второго сорта» (как тогда многие смотрели на детские стихи), а великое дело. Заветы Маяковского, внушавшего, что нашим детям нужна «принципиально новая поэзия», обращенная к «будущему гражданину», обрели и навсегда сохранили для А. Барто свое большое, непреходящее значение — об этом свидетельствует творческий путь поэтессы. «Встреча с Маяковским многое для меня прояснила»,— говорит А. Барто в автобиографии, и действительно, многое в ее стихах связано с традициями Маяковского, с тем, что впервые утверждал Маяковский в своих «Стихах детям», обращенных к юной аудитории, в своей «принципиально новой поэзии», пронизанной пафосом высокой гражданственности, а вместе с тем и новаторского осмысления всех средств художественной выразительности, смелых до дерзости и опрокидывающих уже сложившиеся нормы и представления о характере и возможностях «детской поэзии», да и --">