Карен Арамович Симонян - Микаэл Налбандян

очередь, в пространном рапорте предложил, чтобы люди, «стоящие во главе управления, вредно влияющие на массу и внушающие ей ненависть ко всему русскому, были удалены ив города».

Все эти усилия не остались без последствий. И тайная полиция всерьез занялась делом об «антирусских настроениях».

Начались допросы, были затребованы объяснительные записки. Карапета Айрапетяна посадили под домашний арест, а председателя магистрата Даниэла Гарагаша, чиновника Сагатела Кайаляна, присяжного Бахчисарайцева и юриста Хлтычяна отрешили от занимаемых ими должностей до завершения полицейского расследования о торжественном погребении Налбандяна.

Царские власти затеяли всю эту историю, чтобы отменить привилегии и автономию, некогда дарованные Армянскому округу. Их явно раздражало то, что Нахичеван-на-Дону являлся как бы государством в государстве. А вот то, что благодарные и преданные России армяне могут обидеться, возмутиться, могут, наконец, взбунтоваться, вовсе не интересовало власти, тем более что доносчики и клеветники были из тех же армян.

Однако нашелся вдруг простой и логичный ответ, «невинно» опровергший вое домыслы о том, что всенародные похороны Налбандяна стали якобы манифестацией против правительства.

Степанов Назарян — Салтикяну,

3 октября 1866 г.

«На запрос властей о том, но какой причине нахичеванские армяне столь торжественно встретили и погребли Налбандяна, я думаю, нахичеванцы могут, в соответствии с истиной, легко ответить, что именно трудами и мучениями Налбандяна была получена и доставлена из Калькутты крупная сумма серебром, завещанная городу Нахичевану, который, считая себя обязанным Налбандяну, оказал ему последние почести».

К счастью, такое объяснение умерило пыл тайной полиции, все еще не ведавшей, что смерть Налбандяна оплакивает не один лишь «обязанный Налбандяну» город Нахичеван, но и вся Армения.

Армянские газеты и журналы перепечатывали скорбную весть о его смерти и в своих некрологах пытались дать оценку его жизни и делу;

«Почти всей армянской общественности был знаком энергичный и неутомимый Микаэл Налбандянц… Всеобщую любовь, симпатию и уважение завоевал он своими писаниями».

«Одним человеком меньше стало на земле Армянской… Но мы всегда будем помнить, что прекрасной памятью о нем остаются нам его честный и благородный писательский труд и неустанная деятельность».

«Не часто встречаются на земле люди, которые своим талантом, трудом и духовными качествами служили бы пользе своего общества».

«Но Налбандян не умрет для армян: журнал «Юсисапайл», на страницах которого он часто выступал, обессмертит его, его труды будут помниться и сохранят его имя в истории нашей нации наряду с именами ее светлых деятелей».

А среди широких народных масс родилась и очень быстро распространилась молва о том, что Налбандян не умер, что он еще придет, восстановит армянское царство и, как Великий повелитель, своим указом раздаст крестьянам землю.

Услышав о смерти Налбандяна, его противники наконец-то вздохнули свободно. Они, годами безуспешно воевавшие с ним, сейчас почему-то были уверены, что смерть его — это уже и его поражение. Пытаясь казаться беспристрастными, они теперь вскользь признавали, что да, дескать, он был «талантливым и образованным человеком», но тут же язвительно замечали: «Заблудшего постигло наказание».

Мсер Мсерян, преподаватель Лазаревского института (у нас еще будет повод встретиться с ним), записал в своем дневнике: «В Саратовской губернии, куда он был сослан за преступления против государства, умер Микаэл Налбандян, дерзкий и мятежный юноша».

Газета «Аршалуйс Араратян» — «Заря Араратская» — в те дни писала, что Налбандян «вверг в смуту и раздоры российских армян не только при жизни своей, но и после смерти».

Палтазарян — Мсеряну.

«Умоляю вкратце ознакомить меня, какого вы мнения о покойном Микаэле Налбандянце, ибо если некоторые до небес превозносят его патриотизм, то другие ввергают его в геенну как дерзкого молодого возмутителя, безбожного и самодовольного. Прислали мне из Тифлиса описание деяний его, где жестоко его осуждают».

Мсерян — Палтазаряну.

«Вы бы тоже сурово осуждали его, если б знали хотя бы одно или два из тех богомерзких деяний его, которые совершал он тайно или явно

--">