Ида Вассергольц , Моисей Абрамович Вассергольц - Расскажи мне…

особенности доставалось мне, как слабосильному. Так что очень часто я приходил домой не только в рваных трусах, но и в крови. В таких случаях мама жаловалась папе, говоря: «Посмотри, в каком виде твой сын!» Папа же всегда отвечал, что все в полном порядке, а вот, когда мой сын придет с улицы чистым, то срочно нужно будет позвать врача.

Были у нас и другие игрушки.

Когда удавалось выпросить у мамы бутылку, то ее можно было выменять на игрушки у китайцев, живших в пятом проезде. Это были уди-уди, бумажный веер или даже оловянный наган. Обладатель оловянного нагана считался богачем.

Летом мы запускали на пустыре змеев и «монахов», во время дождя делали запруды и самодельные корабли.

Иногда, сестры брали меня на прогулку в выемку, где проходила железная дорога, и там мы собирали цветы, ловили бабочек. Так что летом было очень хорошо.

Но вот наступали холода, и выпадал снег.

Территорию улицы около дома убирали жильцы, для чего она была разбита на участки. И вот рано утром после снегопада, пока снег не утоптали, надо было его сгрести в кучи, а потом вывезти во двор.

Для вывозки снега в ход пускалось все: и санки, и корыта, и даже ведра.

В снежные зимы во дворах скапливалось столько снега, что старшие ребята строили целые дома и замки, а некоторые умельцы проводили туда даже электричество.

Вечерами все ребятишки собирались в какой-нибудь квартире на кухне. В каждой квартире кухни были большие, с русской печкой, так что было тепло и вместительно. Там старшие девочки, которые уже ходили в школу, читали нам сказки и учили читать и писать. Для этого у каждого из нас была фанерка, покрытая черной краской и белый грифель или кусочек мела. И хотя было бедно, но, все равно, вспоминается детство, как самое лучшее время.

Мне шел уже десятый год, когда родители смогли меня послать на весь летний сезон в пионерлагерь. После трехмесячного отдыха даже родители меня не узнали, так я поправился и подрос. Да и в нашей семье стало немного легче с едой, а аппетитом я не страдал и после обеда мог скушать еще тарелку пшенной каши с хлебом. Вот в эту осень и произошло мое первое «крещение».

Прямо напротив нашего дома находился завод МЗОЦМ (Московский завод обработки цветных металлов), а рядом с ним построили большой, в два этажа деревянный клуб.

Недавно я там проезжал и видел здание этого клуба: рядом с новыми домами он выглядит, как развалившийся сарай, но в то время он нас восхищал.

На втором этаже этого клуба показывали кино и, конечно, все ребята старались на него попасть.

Вход в клуб был из короткого коридора, в котором было несколько ступенек. Перед входом узкий тротуар, мостик через канаву с водой и мостовая.

Вот ребята при выходе из кино и устраивали такой порядок: они становились по обе стороны коридора и, когда выходил пацан, начинали толкать его от стенки к стенке, пока он не вылетал на улицу.

Еще хорошо, если падал на мостик или тротуар, а если в канаву с водой, то начинался всеобщий хохот, так как все остальные останавливались смотреть на эту забаву.

В свое время я не раз попадал в эту переделку, если не удавалось проскочить за спинами взрослых. В особенности доводил меня один мальчишка – Фима Киксман. У него было еще два брата, да и он был старше и сильнее меня.

Вот и в этот раз, приехав из пионерлагеря, я пошел в клуб смотреть кино. При выходе повторилась старая история, но с другим окончанием.

Когда меня толкнули, я налетел на Фимку Киксмана, но он не успел меня оттолкнуть. Я схватил его и еще одного пацана и, вылетев на улицу, обоих бросил в канаву.

Смеялась вся Марьина роща, а со мной стали более осторожны – я завоевал «авторитет».

Рассказал я об этом случае так подробно, потому что после этого случая меня уже не обижали и приняли в свою артель, как равноправного, все ребята.

С года 1935 наша семья стала жить нормально.

Я помню, как сейчас, когда мама с папой сделали ремонт и купили новую мебель.

Мои сестры были уже большими, а Аня считалась даже невестой.

Начиная с этого времени, мама стала покупать мне много игрушек, чтобы я меньше бывал на улице, так как, завоевав авторитет, я стал верховодить среди мальчишек и готов был пропадать на улице целыми днями.

В школе я учился очень хорошо, так как, обладая прекрасной памятью, почти не нуждался в домашних занятиях, да и сестры здорово помогали.

Память и способность рассказать прочитанное развились у меня благодаря библиотекарше, работающей при нашем --">