Владимир Алексеевич Колганов - Феномен ДБ

начал, по собственному признанию, когда ему было всего на всего шесть лет, а печататься в газетах, когда стукнуло четырнадцать. Могу предположить, что Димины заметки публиковались в «Пионерской правде», потом он сотрудничал с «Московским комсомольцем», однако до настоящей журналистики было ещё далеко. И тем не менее, это было самое счастливое время для Димы Быкова, если верить его собственным словам [14]:

«1982-1984: дальше было не то чтобы хуже, но не так ярко. Потому что ещё и возраст такой – возраст наиболее радикальных и значительных открытий, умственных и физиологических. Одновременно я работал в «Московском комсомольце», готовил публикации для поступления на журфак. И это тоже было прекрасно. Я до сих пор не могу спокойно проезжать мимо белого здания газетного корпуса на улице 1905 года и уж тем более мимо бывшего ГДРЗ – Государственного дома радиовещания и звукозаписи – на бывший улице Качалова. Какое-то было ощущение чуда от каждого снегопада, от каждого весеннего похода по маршруту «Ровесников» – от ГДРЗ до проспекта Маркса (теперь это Моховая). От Баррикадной до Пушкинской».

А вот ещё одно приятное воспоминание о том времени, когда Дима работал внештатником в «Московском комсомольце» [15]:

«У меня к этому делу подход простой, меня так учил Андрей Васильев, впоследствии один из создателей «Коммерсанта» и «Гражданина поэта»: внештатник должен мухой лететь на любое задание и, кроме того, ходить за пивом. А наградой ему будет та среда, которая в «Собеседнике» есть: атмосфера довольно раздолбайского, но умного коллектива, какая, скажем, была у меня в 1983 году, когда я внештатничал в «Московском комсомольце». Так и передаётся жизненный опыт – в другие формы преемственности я не очень верю».

Ну, если невозможно обойтись без пива, готов смириться и с такой преемственностью. В молодости всякое бывало – надо бы только постараться сберечь всё то, что потом можно использовать с пользой не только для себя, но и для будущих читателей.

Вскоре после поступления в школу юного журналиста при журфаке произошло важное событие, в значительной степени повлиявшие на мировосприятие Дмитрия Львовича. Снова Дима оказался в детском лагере [16]:

«В 1983 году, после Саманты Смит, которую пригласил в Россию Андропов, был затеян международный детский лагерь мира в Швеции, в Гётеборге, в коммуне Марк. Мне было 15 лет, и я туда попал, отобранный в числе пяти московских школьников. Было упоительно. Там были американцы, шведы и русские. Дивное лето, купания в озере, первые влюбленности, спанье в палатке, выезды в парк аттракционов в Лисберге. До сих пор вспоминаю как большое счастье».

Позволю себе уточнить, что Лисеберг – это парк развлечений в Гётеборге, «Гора Лизы» в переводе с шведского. Название этой местности дал её владелец в честь своей любимой красавицы жены Елизаветы. Однако Лиза не имеет никакого отношения к нашему повествованию.

Существенно, что это было первое общение Димы Быкова с другим, запретным миром, и как мы убедились, это общение было весьма приятным и запомнилось надолго. Могу предположить, что юный Дима получил дополнительный стимул для того, чтобы сделать успешную карьеру в журналистике. Тогда могли бы появиться новые возможности для знакомства с этим миром.

Но путь в журналистику неожиданно прервался – после трёх лет учёбы на журфаке Дима оказался в армии. Об этом периоде своей жизни он рассказывает очень кратко [17]:

«В армию я попал и так. И там мне совершенно не помешало то, что я не умею подтягиваться, потому что я, в основном, круглое катал, а плоское таскал».

Судя по фотографиям тех лет, Дима служил на флоте. Честно признаюсь, ребус про круглое и плоское я не разгадал – сказалось отсутствие соответствующего опыта. Но вот поэт и критик, основатель литературного кабаре «Кардиограмма» Алексей Дидуров, когда-то близко знакомый с Быковым, задал новую загадку [18]:

«В казарме Диме посчастливилось от дедовщины спрятаться под крыло КПСС».

Что это было за «крыло»? Неужто Быков стал убеждённым коммунистом? Я бы предположил, что Дима нашёл пристанище то ли в парткоме, то ли в политотделе флота – тут дело не в названии. Вполне возможно, что сотрудничал в тамошней многотиражке, передовицы сочинял. Если так, то получил неоценимый опыт, который использовал уже гораздо позже, занимаясь публицистикой. Когда-то подобный путь прошли многие писатели, надевшие военную форму – и Константин Симонов, и Юрий Герман, и --">