Татьяна Тульская - Не потерять всё

маленькой девочке, они казались просто огромными. С утра до вечера мы могли бегать среди них, бросая друг в друга снежками. Как же было несправедливо и обидно, когда мои маленькие, рыхлые снежки не долетали до мальчишек. А их большие, плотно слепленные, больно били по моей шапке.

А сколько снеговиков родилось и растаяло на нашем бугре! Рыхлый снег скрипит под ногами. Иду по нему, толкая вперёд снежный ком. Вначале он маленький, может спрятаться в моих пушистых варежках. Но вот, шаг за шагом, движение за движением, снежный шар начинает расти. Идти и толкать вперёд снежный ком всё труднее и труднее. Но я продолжаю двигаться, оставляя за собой утрамбованную дорожку, в которой кое-где начинает показываться замёрзшая земля. Наш бугор уже не пустынное место. Теперь на нём будет жить наш снеговик. Большой, из чистого белого снега. А вечером, замёрзшие, но счастливые, мы шли с тобой домой, чтобы прильнуть к холодному окну и смотреть на нашего снеговика. Кругом всё бело от снега. Снеговик сливается с сугробами. Но морковка-нос яркой точкой выделяется среди белого, мерцающего под зимней луной фона.

Но больше всего мы с тобой любили скатываться с нашего бугра на санках. Твои были без спинки, и тебе нравилось, лежа на них, разгоняться руками и мчаться к подножию этого бугра. Мне же нравились санки со спинкой. Не торопясь, садилась я в них, отталкивалась и заворожённо смотрела, как всё быстрее и быстрее несусь вниз. В своих детских фантазиях я представляла, что сижу в санях, запряжённых красивой лошадкой. Моя лошадка мчится быстро. От скорости начинает захватывать дух. Ветер со снегом летит в лицо. Радость, смех, восторг – всё смешивается в этом полёте, и тут резкое торможение в снег, мои санки останавливаются. Но в мыслях, всматриваясь вперёд, я всё ещё лечу на них так далеко, как могут видеть мои глаза. После медленно поднимаюсь, беру верёвку от санок, словно это уздечка, и снова веду свою «лошадку» к вершине горы.

А наши любимые качели? Часами могли мы смотреть, высоко взлетая на шатких детских качелях, как движется небо над нашими головами. А помнишь, как мы решили спрыгнуть с них на спор, кто долетит дальше? Дальше, конечно же, прыгнула ты. Ну а я. я больно упала и с разодранными коленками горько плакала обиженными слезами. Ты меня успокаивала, как могла, но в твоих глазах я видела радость победы. Как ты ни пыталась это спрятать, у тебя, сестрёнка, это не получилось. Ох, и злилась я тогда на тебя, и ещё сильнее вырывались из моих глаз горькие слёзы.

А ещё мне хочется поделиться с тобой другим воспоминанием (об этих переживаниях ты не знаешь). Когда ты стала взрослее, летом родители отправляли тебя в лагерь. Атмосфера проводов была торжественной и праздничной. Вереницы автобусов с красными флажками, счастливые лица детей, обнимающих родителей, и спешащие к детям вожатые, в свой отряд. Вдали стоящий огромный грузовик, доверху заполненный детскими чемоданами. Раздавался горн, и эта торжественная колонна начинала своё медленное движение. Из открытых окон автобусов дети радостно махали родителям и на их просьбу «пиши» утвердительно кивали головами. Когда ты уезжала, мы с мамой очень любили читать твои письма. Вернее, читала мама, а я слушала, затаив дыхание, представляя тебя сидящей у костра или весело марширующей вместе с отрядом на линейку. Слушала и завидовала тебе, моя взрослая сестра.

В то время я была маленькой четырёхлетней девочкой, и до лагеря мне было расти и расти. Поэтому родители увозили меня в деревню, где, как говорила мама, я «пила полезное коровье молоко, ела деревенские яйца и дышала свежим воздухом».

Как ты помнишь, наша деревня находилась рядом с рекой Окой. В те далёкие семидесятые годы от Каширы до Серпухова ходил пассажирский катер «Заря», развозя людей по сёлам и деревням. Два часа в одном направлении и два часа обратно. Чтобы преодолеть такое большое расстояние за короткий промежуток времени, нужен был быстроходный катер. И именно «Заря», как никто другой, мог справиться с такой задачей. Когда он проносился по реке, волны от него были просто огромные. Ну, по крайней мере, так раньше мне казалось.

В один из жарких летних дней мы с родителями загорали на берегу. На моей голове была надета белая хлопковая панамка. В пухлых ручонках я держала детский совочек и железное ведёрко. Каким же это было увлекательным и забавным занятием – играть у берега Оки. Наполняешь ведёрко мокрым речным песком, оно становится всё --">