Николай Фомич Печененко - Опалённая судьба

пионерия, комсомол, вся наша общественность. Жил, работал и некогда было вспоминать о прошлом.

Оно, оказывается, подсознательно жило во мне, только разворошил память – и все всплыло. За день могу прожить целую жизнь, начиная хотя бы с того незабываемого июньского воскресенья...

- Дети, вы прибыли в пионерский лагерь «Орленок». Спать будете вот в этих палатках, - воспитательница указала рукой на брезентовые домики, как бы подчеркивая: смотрите, как симметрично расставлены. - У нас вам понравится. Вы сможете здесь купаться. - И все прибывшие как по команде повернули головы в сторону пруда. - Вы любите купаться? – спросила воспитательница, определив, что именно это больше всего по душе детям. - У нас вы хорошо отдохнете. Много интересного узнаете об историческом Холодном яре, о Трех криницах и Железняковом дубе.

Я осмотрелся вокруг, желая отыскать обещанное, но не обнаружил ничего подобного и спросил:

- А где он, Холодный яр?

- Он занимает большую территорию. Где мы с вами стоим - Холодный яр, и далеко за пределами лагеря – тоже Холодный яр. Тебя как зовут?

- Колька.

- Так вот, Коля, пока тебе ехать домой, ты успеешь много узнать о Холодном яре, сам будешь рассказывать о нем другим. А вот и ваша пионервожатая бежит. Сейчас вы пойдете к палаткам, положите свои вещи, получите постельные принадлежности, а к тому времени и обед будет готов.

Коля Печененко перед войной

- Лидия Андре-вна! Лидия Андре-вна! – Подбежавшая к нам пионервожатая запыхалась, будто преодолела большую дистанцию, и весь ее вид говорил, что произошло что-то страшное.

- Что случилось? – недоумевая спросила ее воспитательница.

- Война! Вы разве не слыхали?

- Какая война? С кем война? Что вы такое говорите? – уставилась на пионервожатую большими, перепуганными глазами Лидия Андреевна.

- Я только что из Каменки. Сегодня на рассвете немцы бомбили Киев, - выдохнула пионервожатая и заплакала, закрыв лицо руками.

Лидия Андреевна тихо произнесла:

- Что же теперь будет? - И, словно очнувшись, громко спросила: - Алексей Иванович знает?

- А как же. Он в райкоме. - Девушка учащенно дышала, словно ей не хватало воздуха.

Мы стояли и молча смотрели на взволнованных взрослых, еще не понимая, что произошло и почему они так встревожены. Девочки переглядывались испуганными глазенками, а мы, мальчишки, восприняли весть даже с каким-то шаловливым озорством. Подумаешь, чего же пугаться? Пусть дрожит и пугается Гитлер-фашист! Мы любили играть в «красных» и «белых», мечтали о подвигах. Самым презренным в нашем понятии был фашист, а Гитлером, помню, прозывали племенного быка, свирепого, бодливого и наводившего страх на всех златопольских мальчишек. Теперь мы ему, Гитлеру, скрутим рога, ведь началась не игра в войну, а настоящая война. Но то, что фашисты бомбили Киев, даже на нас, расхрабрившихся, подействовало удручающе.

Начальник пионерского лагеря приехал под вечер, позвал к себе всех воспитательниц и вожатых. На вечерней линейке на объявили, что Алексей Иванович уезжает на фронт, руководить пионерским лагерем поручено Лидии Андреевне, старшей пионервожатой назначена Людмила Петровна. Представили нам и отрядных вожатых, у нас будет молоденькая, совсем ещё школьница, с веснушками на носу и щеках. Отчество у нее трудно запоминаемое, и она сам предложила нам:

- Зовите меня Еленой Ивановной.

После отбоя никто не мог уснуть, в палатках переговаривались вполголоса, и весь лагерь приглушенно гудел, словно потревоженный улей. Мальчишки, прерывая друг друга, рассказывали об услышанном от взрослых и вычитанном в книжках, воображение рисовало захватывающие картины военных сражений - ни о какой опасности и угрозе, нависшей над нами и нашей страной, не было и речи.

- Мой батька... как его... кадета вот так ка-а-ак трахнет!

- А мой всех буржуев бил... и с Деникиным воевал.

- Мой и с Деникиным, и с Петлюрой - вражьей шкурой...

Мой отец был молчалив, неразговорчив, от него я не слышал никаких историй и приключений, но знал: на теле отца зарубцевались несколько ножевых ран, нанесенных бандитами. Когда в семье отмечали мой день рождения, мать всегда вспоминала о тридцать втором - тогда мне было два годика. Собрались на семейный праздник гости, а отца нет и нет. И вечер, и ночь. Наутро, предчувствуя что-то недоброе, мать побежала в районное отделение милиции, там сообщили ей: отца в тяжёлом состоянии доставили в больницу. Что с ним случилось в тот вечер, и

--">