Дмитрий Иванович Скоробогатов - Однополчане

гвардейской армии было приказано обеспечить огонь большой плотности по рубежам, удерживаемым противником. Подготовив необходимые данные, артиллерийские командиры ждали команды «Огонь!». И такая команда была дана. На врага обрушился шквал огня. Спустя 20 минут последовала команда «Стой!». К утру стрельба в городе начала постепенно стихать. Немцы не выдержали и стали сдаваться в плен.

2 мая в 15 часов остатки гарнизона Берлина во главе с генералом от артиллерии Вейдлингом и его штабом полностью и безоговорочно капитулировали. Город запестрел самодельными белыми флагами. В разных частях его догорали пожары. Весь день 2 мая части нашей дивизии принимали пленных и отправляли их в тыл.

Вечером мы, артиллеристы, как и весь советский народ, с замиранием сердца слушали приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина, в котором, в частности, говорилось, что войска 1-го Белорусского фронта при содействии войск 1-го Украинского фронта завершили разгром берлинской группы немецких войск и полностью овладели Берлином. В этот день для нашей 18-й Краснознаменной Гатчинской, ордена Суворова артиллерийской дивизии прорыва РГК закончились боевые действия. Однако части дивизии еще некоторое время оставались на своих местах, готовые в любую минуту выполнить новый приказ командования. Мы приводили в порядок материальную часть, надевали чехлы на стволы гаубиц. Все были веселы, звучали песни. Домой, на Родину, посылались письма — надо скорее уведомить близких, что ты жив, здоров...

В штабной батарее бойцы качали повара Антона Ивановича.

— Отпустите, ребятки! — кричал он с притворным ужасом. — Войну провоевал, жив остался, а вы доконаете...

В это время к кухне подошла молодая немка с ребенком на руках. Глаза ее были полны слез, голос дрожал. Она протянула закопченную кастрюльку — просила дать малышу еды. Повар, не раздумывая, налил полную кастрюльку добротных солдатских щей, в крышку положил каши и дал еще буханку белого хлеба. Женщина поблагодарила и, кланяясь, ушла.

Такие случаи в те дни были не единичны. Естественно, что гуманное отношение наших солдат к жителям Берлина вызывало ответные дружественные чувства.

Бои еще продолжались на западе и на юге Германии, но там наших сил было достаточно. Освободившиеся части выводились из Берлина и располагались в его окрестностях на отдых. Вскоре приказ на отдых пришел и к нам. С утра 6 мая длинная колонна пушек, минометов и гаубиц появилась на Берлинерштрассе. Нам предстояло идти по тем же дорогам, по которым мы недавно наступали. Но теперь здесь было спокойно: ни тяжелого грохота рвущихся снарядов и мин, ни треска пулеметных очередей, ни мощных разрывов авиабомб.

Во второй половине дня части дивизии прибыли к месту назначения в район Херцфельде, Верльзее, в 30 километрах юго-восточнее Берлина. Начался новый период нашей жизни — период боевой учебы и мирной работы. Впервые за долгие годы мы находились на мирном положении.

Теперь наша бригада именовалась 58-я Краснознаменная Таллинская, ордена Суворова II степени гаубичная артиллерийская бригада, а полное название ее полков звучало так: 1220-й — Гдыньский орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого; 1229-й — Краснознаменный, ордена Кутузова III степени; 1300-й — ордена Кутузова, двух орденов Александра Невского, ордена Красной Звезды.

Поздно ночью 8 мая начальник политотдела подполковник К. А. Чернов и начальник контрразведки бригады майор И. И. Косточка, дежурившие у рации, сообщили мне, что гитлеровская Германия полностью и безоговорочно капитулировала. Не было предела нашему ликованию. Начались телефонные звонки. Нас поздравляли Борис Ильич Кознов, командир корпуса Владимир Матвеевич Лихачев, командиры бригад.

— Победа! Победа! — только и было у всех на устах.

Сам я обзванивал кого только мог, поздравлял боевых товарищей, друзей.

9 мая 1945 года в столице нашей Родины Москве прозвучал победный салют — 30 залпов из 1000 орудий. Салют мы слушали по радио в дачном поселке Верльзее. У нас тоже салютовали из всего имевшегося оружия, кроме гаубиц. В полках были организованы торжественные обеды для всего личного состава. В этот день я невольно испытывал двойственное чувство: радости и боли. Я был несказанно рад, что мы победили и вместе с тем было больно, что многие боевые товарищи не дожили до этого великого часа.

Утром на зеленой поляне возле штаба бригады состоялся митинг. Побатарейно --">