Г Б Слиозберг - Джон Говард. Его жизнь и общественно-филантропическая деятельность

томящихся в тюрьмах; только гигантской энергии Говарда могло хватить на то, чтобы заставить не только правительства Англии и других государств, но и само общество интересоваться вопросом тюремной реформы, сделать его вопросом неотложным и немедленно приступить к его разрешению. Говард достиг этого не широкими обобщениями, не блеском философской мысли, а лишь тем, что поведал современному ему миру тайны тюремного быта. Не было более или менее важной тюрьмы в Европе, которую Говард не осмотрел бы; понадобилось много лет неутомимого труда, долгих путешествий, чтобы основательно изучить положение тюрем. Но еще более необходимо было для выполнения этой несложной, но колоссально трудной задачи бескорыстное служение высокой идее человеколюбия, полное самоотречения ради доброго дела, – словом, нужен был Говард – этот великий филантроп и бесстрашный герой благотворения.

Глава I

Время и место рождения Говарда. – Происхождение. – Раннее детство. – Первая школа и характер воспитания. – Школа Имза. – Недостаточность образования Говарда. – Его коммерческая деятельность. – Смерть отца Говарда. – Говард на распутье. – Результаты воспитания

Место и время рождения Джона Говарда в точности неизвестны. На статуе, поставленной в честь великого филантропа в соборе Св. Павла в Лондоне, имеется надпись: “Родился в Гакнее, в графстве Миддлсекс, 2 сентября 1726 года”. Точность этой надписи вызывает, однако, большие сомнения. Годом рождения Говарда некоторые считали 1724-й, другие – 1725-й, и наконец, даже 1726 год. Позднейшие биографы, между прочими и Диксон, не решаются дать точного указания на этот счет и полагают, что Говард родился или в 1725-м, или в 1726 году. Такая же неопределенность существует и относительно места рождения великого филантропа. Этим местом считали Гакней (ныне одно из восточных предместий Лондона), другие же полагали, со слов друга Говарда доктора Айкина, что Говард родился в Энфильде; особенно близкий его друг, пастор Пельмер, указывал на Клэптон; наконец, распространенным является мнение о том, что родиной Говарда было поместье Кардингтон, сделавшееся впоследствии его любимым местом пребывания. Вероятнее всего, однако, что Говард родился в поместье отца, Клэптоне, принадлежащем к приходу Гакней.

Немало попыток сделано было со стороны некоторых биографов Говарда, чтобы придать его роду знатность. Поводом к этому могло послужить то, что имя Говард часто встречается в аристократических семьях Норфолков, Суффолков, Карлейлей и других. Но попытки эти не привели ни к каким результатам, и Джон Говард, “герой благотворительности”, должен быть признан одним из тех, которые имеют право сказать: “Я сам себе предок”. Отец его был почтенным купцом в Лондоне и вел оптовую торговлю коврами и обойным товаром. Он успел составить себе приличное состояние и ко времени рождения сына (кроме Джона, у него была еще одна только дочь) удалился из Лондона, прекратив свою торговлю. О матери Говарда сохранилось мало сведений; на воспитание своего сына эта женщина не могла иметь никакого влияния уже потому, что она умерла вскоре после рождения Джона, оставив ему в наследство лишь незавидное физическое здоровье. Отец отдал ребенка кормилице, фермерше в Кардингтоне, и только благоприятные климатические и гигиенические условия сельской жизни дали возможность хрупкому и слабому созданию преодолеть болезни и опасности детства.

О первых годах жизни Говарда известно мало. Лишенный материнского попечения и той теплоты, с которою только материнская любовь согревает детскую душу, располагая ее к общительности, маленький Джон представлял собою существо малообщительное, “сосредоточенное”: слабая физическая организация больше располагала его к задумчивости, к покою, чем к детской резвости.

Нет никаких указаний на отношение к нему отца, и едва ли будет ошибочным предположить, что при всей любви к своему ребенку в отношениях отца было мало нежного, мало заменяющего материнский уход. Аккуратный и деловой как купец, он и к воспитанию своего сына, несомненно, относился с тою же строгостью и сухостью, которая присуща была всем людям его круга и его религиозных воззрений – кальвинистам-диссидентам. Вот почему раннее детство Джона ничем не предвещало замечательного будущего. К склонностям и способностям ребенка не умели прислушиваться, его воспитание, а впоследствии и обучение, было подчинено заранее --">