Георгий Викторович Адамович - Толстой. Речь на собрании в Париже 3 декабря 1960 года
Название: | Толстой. Речь на собрании в Париже 3 декабря 1960 года | |
Автор: | Георгий Викторович Адамович | |
Жанр: | Публицистика | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | неизвестно | |
Год издания: | - | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Толстой. Речь на собрании в Париже 3 декабря 1960 года"
Эта речь вышла отдельным изданием ("на правах рукописи") в Париже в 1960 г. Взято из книги Адамович Г. Одиночество и свобода.- М.: Республика, 1996. С.132-142
Читаем онлайн "Толстой. Речь на собрании в Париже 3 декабря 1960 года". [Страница - 6]
К таким строкам тоже нельзя ничего добавить, не исказив содержания, и неумолимый агностицизм, их продиктовавший, есть единственное и даже последнее, крайнее, самое большее, на чем бы могли все без исключения люди сговориться: «Что-то в нас живет, но никто не знает, что». Ответов на это «что?» дано было на продолжении веков множество. Но именно их бесконечное разнообразие, их противоречивость, их несовместимость, каким бы ореолом религиозно-догматической истины иные из них окружены ни были, доказывает, что вера не есть знание и стать знанием не может. По крайней мере если не играть словами. Толстой отбрасывает личные догадки, отказывается от метафизических гипотез именно оттого, что они обречены гипотезами остаться, и со своим врожденным чувством ответственности за каждое слово говорит лишь то, что всех объединяет и связывает.
Есть жизнь, и есть смерть; нет, кроме этого, ничего достоверного, и никакое человеческое мудрствование никогда не выйдет за пределы этих двух, единственно несомненных данных. Было бы, конечно, нигилистическим легкомыслием отвергать без разбора эти мудрствования, отрицать их естественность и законность, их роль в движении цивилизации, порой, наконец, их блеск, оригинальность и глубину, но было бы и близорукостью надеяться, что стены нашего дома-тюрьмы окажутся когда-нибудь ими раздвинуты. Все, над чем наиболее пытливые умы бились и до сих пор бьются, все «между», то есть фактом жизни и фактом смерти ограничено и подлинным содержанием своим все в эти два непреложных факта вмещается. Исключительность Толстого среди других, даже самых больших писателей в том, что недоумением перед жизнью и смертью он был одержим как навязчивой идеей, был им загипнотизирован и творческое внимание свое не в силах был, да и не хотел, ни на что другое обратить. Никто вернее и глубже его не знал, что такое жизнь, и никто с такой неотступностью, как он, не всматривался в смерть, ища решения, как бы их примирить, как бы не сойти с ума от их неразрешимого разлада, от бессилия понять, зачем мы живем, если неизбежно и бесследно обречены исчезнуть. В конце семидесятых годов он был близок к самоубийству — «чем скорей, тем лучше» – и считал, что сходит с ума. Позднее решение он нашел, но если оно и дало настоящий духовный мир, то лишь его ученикам, толстовцам, а никак не ему самому. И до, и после так называемого «перелома» Толстой, кроме жизни и смерти, в помыслах своих ни к чему другому обращен не был — и ушел умирать, не зная, как жить.
Нам, людям рядовым, не только невозможно по Толстому в этом смысле равняться, но и смешно было бы ему подражать, и нет сомнения, что всякая наша попытка ограничиться в качестве духовной пищи лишь «единым на потребу» привела бы к пустому манерничанию. Нельзя себя изменить, нельзя насильственно себя «перестроить»: мы живем, как нам, грешным, положено, читаем по утрам газеты, спешим на собрания – не столько чтобы услышать что-нибудь дельное, сколько чтобы себя показать, других посмотреть, – спорим, сплетничаем, рассказываем анекдоты, волнуемся из-за вздора. Мы живем злобой дня, ничтожной злобой наших ничтожных дней. Да и люди более высокого склада, не совсем рядовые, подвержены по сравнению с Толстым той же постоянной рассеянности, примером чего служит почти вся литература. Не буду больше называть имен, но ведь именно история литературы свидетельствует, что, пока Аполлон не требовал их к священной жертве, писатели даже и замечательные, даже гениальные, в частности писатели русские, бывали увлечены досаднейшей полемикой или охотно втягивались в очередные политические разногласия, отстаивая взгляды узкие, почти что партийно-односторонние. О вспышках уязвленного --">Книги схожие с «Толстой. Речь на собрании в Париже 3 декабря 1960 года» по жанру, серии, автору или названию:
Мэгги Доэрти - Равноправные. История искусства, женской дружбы и эмансипации в 1960-х Жанр: Публицистика Год издания: 2021 Серия: Гендерные исследования |
Хелен Раппапорт - Русская эмиграция в Париже. От династии Романовых до Второй мировой войны Жанр: История: прочее Год издания: 2023 Серия: Россия на переломе. Книги о поворотных моментах истории |
Другие книги автора «Георгий Адамович»:
Георгий Викторович Адамович - Наши поэты: Георгий Иванов. Ирина Одоевцева. Памяти Георгия Иванова Жанр: Биографии и Мемуары |
Георгий Викторович Адамович - Избранные письма разных лет Жанр: Биографии и Мемуары Серия: Прошлое и настоящее |
Георгий Викторович Адамович, Олег Анатольевич Коростелев - «Последние новости». 1936–1940 Жанр: Публицистика Год издания: 2018 Серия: Георгий Адамович. Собрание сочинений |
Владислав Фелицианович Ходасевич, Георгий Викторович Адамович, Алексей Николаевич Толстой и др. - Двойная старуха Жанр: Научная Фантастика Год издания: 2018 Серия: polaris: Путешествия, приключения, фантастика |