Орхан Джемаль - Война. Хроника пяти дней: Мирись, мирись, мирись

по-пластунски… Пальцы, судорожно сжимают фотоаппарат.

— Ну, у тебя и работа…

— А у тебя?

— У меня хотя бы автомат есть. Я в ответ выстрелить могу… А ты за это сколько получаешь?

— Вообще-то я высокооплачиваемый. Сто тысяч рублей в месяц минус тринадцать процентов подоходного. Но это зарплата, она по любому набегает, А конкретно за Осетию — ничего. Хорошо, если выговор не влепят.

— Я бы за такие бабки сюда не полез.

— Да я не за бабки.

Чеченец понимающе кивнул: он тоже «не за бабки». Я готов был поспорить, что моя зарплата была побольше, чем его. А за что тогда? Ему нравились грузины, с которыми он воевал. Он весьма критично относился к осетинам, которых защищал. А если бы кто-то всерьез сказал ему про долг и про то, что есть такая профессия, — Родину защищать, то думаю, он просто бы его послал.

Этот мужчина просто был солдатом и любил войну. Да и я увязался с ними потому, что война и мне нравилась. В общем, моя медаль оказалась чем-то вроде продолжения этого разговора: представили не за подвиги, а за то, что мы были там вместе и примерно по одним и тем же причинам. Хотя, понятное дело, вслух этого никто не говорил. А что касается чудовищного «За принуждение к миру», ну так не во власти востоковцев было назвать медаль поприличней. Скажем, «За грузинский поход».

В канун войны Москва

Война за Южную Осетию началась в ночь с 7-го на 8-е августа, а закончилась вечером 12-го. Однако, то, что там заваривается каша, было понятно еще с весны. Ну и к первым числам августа все понимали: каша готова, пора подавать.

Прямо 1-го августа, началась череда взаимных провокаций. То одна, то другая сторона обстреливали позиции противника из легкого оружия.

6-го августа мой шеф Степа Кравченко спросил:

— А ты не хочешь слетать в Южную Осетию?

В тот день глава Южной Осетии Эдуард Какойты возмутился тем, что грузинский спецназ окопался на так называемой Нульской высоте. Эта высота торчала как раз над осетинскими селами и по предыдущим договоренностям поста там быть не должно. Какойты дал команду местной милиции вытеснить грузин с высоты, а Степа пошел спрашивать у меня, не хочу ли я слетать в Осетию.

Следующие сутки прошли в перестрелках между осетинским ОМОНом и грузинскими военными в районе села Нули. Появились первые сообщения об уничтоженной бронетехнике. Руководство Южной Осетии бодро докладывало о вытеснении грузинского спецназа, Тбилиси это опровергало, начальник аналитического департамента МВД Грузии Шота Утиашвили отвечал на цхинвальские заявления:

— Это грузинское село и, естественно там, находятся грузинские полицейские, которые никуда оттуда не собираются уходить.

Утром 7-го августа Степа уже торопил:

— Аккредитуйся! Закажи билеты!

Но к вечеру того дня Михаил Саакашвили заявил, что не поддерживает силовых решений юго-осетинской проблемы. Он дает команду в одностороннем порядке прекратить огонь и преступить к переговорам. В Цхинвали это заявление комментировали однозначно: «Мишико дал слабину». Действительно после всего предшествующего бряцания оружием это выглядело почти как капитуляция.

Представители грузинских миротворцев во главе со спецпредставителем Саакашвили по урегулированию конфликтов Теймуразом Якобошвили действительно появились в штабе Смешанной миротворческой группы и преступили к переговорам с командующим группой генералом Маратом Кулахметовым. Переговорщики разошлись к ночи, договорившись продолжить свое вербальное миротворчество завтра в 13:00. Правда, помощник Кулахметова капитан Владимир Иванов обратил внимание на то, что грузинские миротворцы вдруг исчезли со своих постов. Также исчезли и наблюдатели от ОБСЕ. Но даже этот симптом не встревожил российских военных. Казалось, что все в очередной раз обойдется.

Не обошлось…

В 23:00 грузинская армия перешла в наступление. Начался штурм Цхинвала. Степа поздно ночью позвонил мне уже домой:

— Там началось! Завтра же вылетай!

Первый день войны Владикавказ

Проникнуть в Цхинвал 8-го числа было довольно сложно. Просьбу об аккредитации при миротворцах я отправил в штаб Сухопутных Войск накануне днем. Войны еще не было, была «возрастающая напряженность». Пресс-служба заверила меня, что завтра же отобьют телеграмму в Цхинвали и я с чистой совестью позвонил помощнику Кулахметова по связям с прессой Владимиру Иванову. Сообщил, что на --">