Филипп Бахтин - Гражданские манифесты-1-11 Май 2012

семидесятые годы происходило в художественном андеграунде, который тогда начал социализироваться: изобретать собственные институции и заполнять незанятые зоны. Только масштаб другой — не комнатный, а городской. Это еще далеко не масштаб страны, но и власть уже не та, у нее не хватает сил на полную оккупацию. Нужно занимать незанятое пространство, тесня власть, где только возможно. Именно это направление усилий представляется мне наиболее разумным. Но воспаленнность в таком (долгом) деле — вещь совершенно излишняя.

Какой-то новый — с неожиданной стороны — удар нужно держать, и от этого у всех некоторое сотрясение мозга: тошнота, апатия, депрессия. В декабре многим (не мне) показалось: вот мы вышли и победили. Оказалось — нет, не победили. А не победили, значит, проиграли. И тут, на мой взгляд, неверна сама позиция: или — или. Это было бы справедливо для военных конфликтов, а мирные разрешаются иначе.

Есть политика и политика: политика как борьба партий (не обязательно заявленных таковыми) и политика как «политическое пространство», где видны разные люди, заявляющие о своем видении мира. Сейчас первая политика пытается приватизировать вторую, и ей это не удается. Что, на мой взгляд, дает нам какой-то реальный шанс.

Олег Кашин, журналист

Фотография: ИТАР-ТАСС

Я русский человек. Я люблю свою страну и свой народ, не мыслю себя вне своей страны и своего народа. Я хочу прожить свою жизнь на своей родной русской земле и быть похороненным в своей родной русской земле. И мне не нравится, когда кто-то пытается разговаривать со мной от имени моей страны и моего народа. Я не хочу, чтобы от стен Кремля веяло мистическим холодом и чтобы страх был основным или даже единственным средством связи между властью и страной. Мне было девятнадцать лет, когда у власти в моей стране — во многом случайно — оказался Владимир Путин. Сейчас мне тридцать два года, и Владимир Путин хочет оставаться во главе моей страны еще шесть лет. Его очередной президентский срок истечет, когда мне будет тридцать восемь. Ровно половина жизни и вся взрослая жизнь — при Путине, который давно уже забыл, что он во многом случайно оказался во главе моей страны. Я слушаю Путина, я вижу, что он делает, и я понимаю, что он действительно верит, что Россия принадлежит ему и что его политические оппоненты — это враги самой России. Я не верю, что это может продолжаться долго. Я не верю в путинские шесть и тем более двенадцать лет. Я не знаю, чем это все закончится, но знаю точно, что однажды наступит момент, когда Путин исчезнет. Исчезнет не понарошку, а по-настоящему. Не знаю, куда, не знаю, как, но исчезнет. И я очень бы не хотел, чтобы на смену Путину пришел новый Путин. Чтобы в России без Путина кто-то разговаривал со мной от имени моего народа и моей страны. Чтобы от стен Кремля веяло мистическим холодом и чтобы страх и ненависть были тем языком, на котором власть обращалась бы к стране.

Россия без Путина — это не просто Россия, в которой программа «Время» начинается с новых приключений Владимира Владимировича. Россия без Путина — это Россия, в которой нет программы «Время». Россия, в которой можно жить, не обращая внимания на то, что сегодня думает власть и как она к тебе относится. Россия, в которой никто не станет разговаривать со мной или с кем угодно от имени страны и от имени народа. Если борьба за Россию без Путина обернется всего лишь борьбой за какого-то нового, правильного, хорошего Путина, то России без Путина не будет никогда. Это не вопрос политических взглядов. Я вообще не верю, что сейчас в России какие-то политические взгляды имеют смысл; тот же Путин, он кто — левый, правый, либерал, социалист, националист? Это не вопрос политических взглядов, это вопрос отношения к жизни и к себе. Я живу в России, люблю Россию и хочу, чтобы это была Россия без Путина

Анатолий Осмоловский, художник

Фотография: Иван Кайдаш

Задачи для нашего поколенияСделать систему выборов прозрачной сверху донизу. Особенно обратить внимание

--">