Людвик Ковальский - Дневник бывшего коммуниста. Жизнь в четырех странах мира

Большинство ранних воспоминаний – это переплетение моих собственных впечатлений и рассказов моей мамы. Отрывки из моих дневников появятся в следующих главах книги. Они прерываются комментариями и сокращениями, сделанными позднее.

В этой части я делюсь с вами двумя письмами, которые отец написал нам в 1939 году из концентрационного лагеря на Колыме. Вы можете прочитать их позже, после прочтения книги. Его письма (выделенные голубым шрифтом) были написаны по-русски. Я перевел их на английский в 1978 году. На письмах был обратный адрес: «Ударник, ДВК, Колыма, Берелек, Бухта Нагаево». Я не знаю, что такое «ДВК», но «Ударник» – вероятнее всего название лагеря. Берелек – название небольшого поселка около Магадана; Бухта Нагаево – это небольшой порт, принимавший корабли с заключенными. Многочисленные книги и документы (в том числе, и моя книга, опубликованная в 2008 году) описывают те нечеловеческие условия, в которых арестанты находились при транспортировке.

(Гари Ру, читатель моей книги из России, написал мне в постскриптуме своего письма: «ДВК в адресе вашего отца, по всей видимости, означает Дальневосточный Край – федеральный округ Советского Союза. «Ударник» был местом по добыче золота, сейчас там небольшой поселок».)

Письмо № 1 (начато 11.9.1939):

Мои дорогие и самые любимые Хела и Людвик, Вы, вероятно, уже получили мое первое письмо, посланное 9 сентября авиапочтой. Я все еще не знаю вашего адреса. Я знаю два почтовых отделения: одно – из вашей телеграммы от 9 июня – Москва 45, и второе – из вашей открытки от 11 июля – Москва 92. […] Хотя мы уже нашли друг друга, самое главное сейчас – это наладить переписку, а для этого мы должны знать точные адреса. Твоя телеграмма, моя дорогая, посланная через Северо-восточные лагеря, путешествовала 2 месяца вместо 10 дней, а открытка также 2 месяца вместо одного.

Посылки иногда идут очень медленно (вплоть до 9 месяцев), а если нормально – то 2–3 месяца. Поэтому, чтобы помочь мне, используй, если можешь, перевод денег по телеграфу. Прошлой зимой за деньги можно было купить немного масла и сахара. Но я не знаю, в каких условиях вы живете. Если в трудных, тогда давайте поддерживать друг друга, по крайней мере, морально. А это, прежде всего, наша переписка. Пиши систематически, чаще, чем тебе бы казалось нормальным, потому что письма идут очень медленно, а зимой доставка писем прекращается вообще, и некоторые не доходят совсем. Я был бы безмерно счастлив, если бы смог получить ваши фотографии. Сейчас я по нескольку раз в день достаю из кармана твое письмо и телеграмму, и хоть я давно уже выучил их наизусть, я все равно читаю их опять и опять…

Сейчас я напишу о своем деле. Было бы хорошо, если бы ты смогла найти хорошего адвоката и вместе с ним провести расследование, которое привело бы к моему освобождению. Я послал жалобу в Президиум Верховного Совета СССР. Если бы тебе удалось ознакомиться с ней, ты была бы в курсе всех деталей. Я не знаю, правда, сколько времени есть в твоем распоряжении, потому что для того, чтобы добиться слушания, нужно потратить огромное количество сил и времени. А ты, моя бедная Хела, вероятно очень занята на работе и дома, воспитывая нашего Людвика. А сейчас, поверх всех этих дел, еще и мои проблемы. Я представляю, как тебе тяжело одной… Если в конце концов я буду освобожден, мы сделаем все, чтобы на какое-то время освободить тебя от всех забот хотя бы один раз в твоей жизни… дать тебе отдохнуть, как ты этого заслуживаешь.

Людвик, мой дорогой, мой единственный сын. Ты получил мое письмо к тебе. Попроси маму прочитать его тебе, если ты не сможешь это сделать самостоятельно. И в любом случае ответь мне. Послушай! Будь внимателен к своей маме. Помогай ей. Ей очень трудно одной. Ты уже достаточно взрослый и многое понимаешь. Может быть, я скоро вернусь, и мы сможем жить, как прежде. Хорошо? Я снова буду гулять с тобой и рассказывать всякие истории, и ты тоже расскажешь мне о своих делах, и мы опять станем друзьями. Хорошо? Пожалуйста, ответь мне, а я буду писать тебе. Пошли мне свою и мамину фотографию. Напиши о своих друзьях. О своих игрушках. О своих книжках. Школе. Спрашивай меня, если тебе что-нибудь непонятно, и я отвечу тебе.

Продолжение того же письма 23.9.1939

Мои дорогие и любимые,

Прошел месяц с тех пор, как я послал вам телеграмму, и никакого ответа. Следовательно, адрес Москва 45 – неправильный. Поэтому я посылаю --">