Михаил Геннадьевич Делягин - Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

как говорит товариш Путин, «партнерами», ни при каких обстоятельствах, ни на минуту нельзя забывать: в Европу вернулся Гитлер.

Он коллективный, а не индивидуальный, и потому его не поставишь к стенке. Но, когда после расстрела детей в донецкой школе 1 октября, в их первый учебный день, Запад пригрозил санкциями не убийцам детей, а России, — и причем за то, что ополченцы могли взять Донецкий аэропорт и прилегающие к нему позиции, откуда убивают этих детей, и прекратить тем самым убийство детей, — это означает возвращение в Европу Гитлера, который относится к нам сегодня точно так же, как и в первой половине 40-х годов.

Не только украинские нацисты, но и Запад, и собственно российские либералы считают нас недочеловеками — «колорадами» и «ватниками», подлежащими уничтожению точно так же, как для гитлеровского нацизма подлежали уничтожению евреи и цыгане.

И нам предстоит пройти через войну за выживание.

Она уже началась, — и от того, что мы, разнежившиеся в комфорте, не хотим признавать очевидного, она не остановится, а будет лишь неумолимо нарастать.

И для того, чтобы эту войну пройти и победить в ней, надо понимать, кто мы, зачем мы и чего хотим.

И, самое главное, чего, насколько можно судить, и близко нет сейчас, — это понимание должно быть единым для народа и руководства страны, это понимание должно объединять их, а не раскалывать, как сейчас.

Как достичь единства этого понимания?

В первую очередь просвещением, но просвещение власти — в первую очередь ее внятная конструктивная критика.

Если интеллигентная критика не доходит до мозга, — она должна быть нелицеприятной, а если придется, и грубой.

Такой, чтоб дошла.

У Николая Ушакова есть замечательные слова:

Мир не закончен и не точен.

Поставь его на пьедестал

И надавай ему пощёчин,

Чтоб он из глины мыслью стал.

И к руководящему «миру» это правило, на мой взгляд, относится точно так же, как и к миру обычному.

С каждым нужно говорить на доступном ему языке: не на том, на котором вам приятно вести беседу, а на том, который воспринимает (или который вынужден воспринимать) Ваш собеседник.

И, как бы ни неприятно было нам говорить с российской бюрократией на воспринимаемом ей языке, — говорить придется, выживать нужно не только Путину, но и всем остальным. Хотя без него в предстоящей нам ситуации системного кризиса, а то и глобальной катастрофы, боюсь, просто не получится.

Летом 1986 года я был на выставке Ильи Сергеевича Глазунова в Манеже и даже прямо с нее ушел в армию. Помимо абсолютно незаслуженно малоизвестного сейчас блокадного ленинградского цикла, очень сильное впечатление произвела картина «Петроградская сторона». Сидит на лавочке пожилой рабочий, седоусый, уже совсем на пенсии, и смотрит через реку на плоды своих трудов, — на стену заводов, на огромную индустриальную цивилизацию. И, с одной стороны, он гордится тем, что это создал, а, с другой — ему очень грустно, потому что жизнь прошла, а он мало жил для себя, живя созданием этой цивилизации для всех.

И очень надеюсь, что, когда-нибудь, лет через пятнадцать, Владимир Владимирович Путин тоже будет сидеть на этой же скамеечке и смотреть на цивилизацию, которую он создал.

И пусть ему тогда будет грустно, но страна будет жива, и мы будем живы, и он тоже будет жив.

И если российскую бюрократию придется принуждать к этому разговором с ней, пусть и законным, но в той форме, который она способна воспринимать, — значит, придется.

Потому что единственная альтернатива, как убедительно показывает нам опыт превращенных в руины стран, от Сомали до Украины, — смерть.

Глава 1. ГЛОБАЛЬНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИСТОРИЮ!

ГЛОБАЛЬНЫЙ КРИЗИС: ЗАЧЕМ РОССИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ?

Современные экономические проблемы — лишь частное выражение системного кризиса человечества, которое меняет весь свой облик.

Главное, как обычно, происходит вне экономики. Это коренное изменение отношений человека как биологического вида и как части ноосферы с остальной природой — как неживой, так и, возможно, включающей в себя неощущаемое нами, но включающее нас коллективное сознание (интеграция которого с остальной природой и составляет знаменитую ноосферу Вернадского).

С одной стороны, мы подпадаем под закон сохранения рисков: в замкнутой системе минимизация индивидуальных рисков --">