Владимир Иванович Дмитревский , Евгений Павлович Брандис - На небе и в космосе (Предисловие к сборнику «Созвездие»)

говоря, установка Арсика чем-то напоминает деятельность КОВОСа, но с иным назначением — очищать не окружающую человека среду, а вентилировать его собственную душу.

Если не считать фантастической посылки, повесть А. Житанского соответствует канонам реалистической прозы. Это рассказ о дне сегодняшнем, о наших современниках, об отношениях в трудовом коллективе с разными и противоречащими друг другу индивидуальностями, о повседневной борьбе за новую мораль, за чистоту нравственных отношений. Об этом и говорит автор устами своего Арсика: «Каждый человек должен иметь уверенность, что живет достойно. Но он должен и сомневаться в этом, испытывать себя… Тогда у него совесть обостряется. Она как бритва — ее с обеих сторон нужно точить. Решишь про себя: правильно я живу, молодец я, лучше всех все понимаю-и затупишь. Махнешь на себя рукой, позволишь себе — пропади, мол, все пропадом, один раз живем — и сломаешь…»

К «земным» произведениям этого сборника надо еще отнести два рассказа — «Остров в открытом море» И. Росоховатского и «Проект „Жемчужина“» А. Балабухи. Первый — серьезный, второй — шутливый. В обоих случаях — необыкновенные ситуации, связанные с деятельностью ученых. У Росоховатского — дерзкий эксперимент: излечение психически неполноценного человека, чей мозг ставится под усиленное и непрерывное воздействие задающих программу электронных машин (огромная перегрузка полностью переключает сознание и в сложившихся обстоятельствах оказывается целительной). У Балабухи — забавный трюк с изобретением «хроноквантового генератора», вариации того самого вечного двигателя, над созданием которого, как известно, хлопотали еще средневековые мудрецы. Парадоксальная концовка, сверх всякого ожидания, переворачивает все наоборот, делает сюжет по-настоящему ироничным, исполненным социального смысла. «Проект „Жемчужина“» — хорошо построенный короткий рассказ, а вернее сказать, «правильная» новелла, где все зависит от последней фразы.

Еще один шаг — и мы оказываемся на пороге Большого Космоса. Его могучее дыхание ощущается, хотя автор, тот же А. Балабуха, благоразумно воздерживается от объяснения сути явления: перед группой молодых туристов как бы открывается дверь в чужой, неведомый мир. И это можно было бы счесть всего лишь миражем, если бы туда не шагнул и не исчез навсегда один из свидетелей «Усть-Уртского дива» («На пороге»).

Остальные четыре рассказа устремлены в большой, бесконечно далекий, частично освоенный, я в основном неизведанный и непознанный космос. Здесь мы найдем привычные составные спектра современной научной фантастики. Извечная борьба с преградами Времени и мгновенные переходы звездолетов в таинственное «подпространство». Звездные системы, отдаленные о-! нашего Солнца на тысячи световых лет. Планеты, пригодные для обживания и защищающие свою неприступность немыслимыми для органической жизни условиями. Попытки установить контакт с Разумом иных миров. Эксперименты с телетранспортацией. И естественно, множество невероятных происшествий, благодаря которым познаются в действии душеьные качества участников экспедиции к звездам. Но — и это очень отрадно — несмотря на некоторую схожесть фона, рассказы резко отличны один от другого, ибо большинство авторов успели выработать свой творческий почерк.

Прежде всего это относится к О. Ларионовой, проявляющей себя в научной фатастике преимущественно как психолог и лирик. В рассказе «Щелкунчик» неприятности с звездолетом создают напряженную фабулу (неудачные нырки «Щелкунчика», столкновение с кометой, вызвавшей серьезную аварию, и, наконец, агрессивность саморазвивающихся роботов «лемоидов» на планете Земля Чомпота, на которую поврежденный корабль должен совершить мягкую посадку). Но главное в рассказе — не приключения, сами по себе интересные, а люди со своими особыми характерами. Внимание приковано к двух персонажам старшему штурману Феврие, выступающему и в других рассказах Ларионовой («Обвинение», «Дотянуть до океана»), и молодому командиру «Щелкунчика» Сергею Тарумову, которому не без колебаний доверили столь ответственный пост. Тарумов не раз допускал ошибки и сам считает себя «врожденным дублером». Как же поведут себя и тот и другой в этих исключительных условиях? Сможет ли «врожденный дублер» принимать самостоятельные, молниеносные и единственно верные решения? Или по молчаливому уговору он уступит --">