Александр Абрамович Кабаков , Владимир Николаевич Войнович , Юрий Владимирович Давыдов , Феликс Светов , Андрей Викторович Дмитриев , Анатолий Васильевич Королев , Сергей Юрьевич Юрский , Андрей Семенович Немзер , Пётр Львович Вайль , Инна Львовна Лиснянская , Михаил Николаевич Кураев , Евгения Александровна Кацева , Владимир Александрович Шаров , Нина Викторовна Горланова , Юрий Николаевич Арабов , Александр Зиновьевич Хургин , Николай Александрович Шмелев , Геннадий Александрович Русаков , Нина Николаевна Садур , Семен Файбисович , Юрий Карякин , Светлана Кекова - Однажды в "Знамени"...

«с авторами» — но это во-вторых), с личным составом редакции, который выделяется на фоне «обычных редакций» впечатляющей концентрацией обаятельных, живых, квалифицированных, продвинутых, талантливых и остроумных работниц и работников. Вот, скажем, пример остроумия. Вхожу несколько лет назад в кабинет к Сергею Ивановичу Чупринину с крупной формой, а он мне с ходу докладывает: «Вы знаете, только что позвонил Войнович и сказал, что бросил литературу и занялся живописью. Открывает выставку и приглашает на вернисаж.» А я ему говорю (говорит Сергей Иванович): «Надо же, а Файбисович как раз бросил живопись и несет нам роман. Получается, Войнович с Файбисовичем рокируются». (Кстати, это пример не только остроумия, но и удачно подобранной байки: рассказчик вроде бы невзначай оказывается одним из ее героев, к тому же на одной доске — что эвфемистической, что шахматной — с Владимиром Николаевичем, и при этом как бы ненароком льстит главному редактору.)

Про во-вторых я уже сказал — добавлю лишь, что оно вытекает из во-первых, а в-третьих, журналу определенно поперло с названием. Никого не хочу обидеть, тем более, что почти со всеми московскими литературными журналами бывали «приятные минуты», но никуда не денешься от того, что наименование «Октябрь» теперь выручает разве что мимикрический потенциал, словосочетание «Новый мир», некогда возбуждавшее умы до состояния аж кипения разума, в новых реалиях, если резать правду-матку, устарело морально, а почти священные слова «Дружба народов», волновавшие чувства нескольких поколений, сегодня и вовсе затруднительно воспринимать иначе как прикол. А «Знамя», оно и в Африке знамя — всегда на высоте и гордо реет на любом ветру. В общем, все удачно совпало, и впору говорить о впечатляющей амбивалентности имени и судьбы юбиляра.

Ну, это констатация, а чего можно пожелать на будущее хорошему журналу, отмечающему свое семидесятилетие? Да ровно того же, чего и хорошему человеку в аналогичной ситуации: еще долгих лет жизни всем на радость.

Александр Хургин

Не так давно — всего девять лет назад — я обладал просто фантастической наглостью. Приехать из Днепропетровска и сунуться со своими рассказами в «Знамя», в журнал, напечататься в котором почитали за счастье все еще живые классики все еще живого Советского Союза!

Как мне такое в голову пришло? Боюсь, что благодаря ГКЧП. Нет, в путче я, сидя в Днепропетровске, не участвовал. Зато первое, что я услышал от друзей, попав в Москву после путча, — это:

— Тебя тут в Союз писателей приняли.

— А в общество «Память» меня не приняли? — спросил я вслух, а про себя подумал: «Ну, раз уж я так легко и непринужденно стал членом этого вожделенного Союза (куда вступать у меня и в мыслях не было, поскольку днепропетровские письменники к своим рядам все равно меня не подпустили бы), так, может, мне и в „Знамени“ заодно напечататься, предъявив им не только свои рассказы, но и свеженькое, с иголочки, членство?».

По кабинетам ходить не стал, рванул прямиком к Чупринину.

Первый заместитель главного редактора Сергей Иванович Чупринин, слегка обалдев от моей наглости, рассказы взял и уже через неделю уверенно сказал «нет». Не прошло и года после этого недвусмысленного и вполне окончательного «нет», как я притащил в «Знамя» повесть. То есть даже не притащил, а поступил гораздо более нахально. Я с оказией передал своему бывшему редактору — в газете «Гудок», между прочим, — бывшему днепропетровцу и не бывшему (в смысле, настоящему) товарищу Александру Кабакову рукопись, сказав ему по телефону — будешь проходить мимо «Знамени», закинь. И Александр Кабаков как честный и до идиотизма обязательный человек ее закинул. Причем Сергею Ивановичу Чупринину.

Первый заместитель главного редактора журнала «Знамя» Сергей Иванович Чупринин, увидев, что Кабаков — переведенный к тому времени на двадцать иностранных языков — работает у меня курьером, я думаю, уже совершенно обалдел и, видимо, от одного только обалдения повесть прочел. После чего позвонил в Днепропетровск и сообщил мне о свершившемся факте.

— Ну? — сказал я таким тоном, будто заместители главных редакторов всех толстых журналов Москвы звонят мне по десять раз на дню.

— Не будем мы печатать вашу повесть, — сказал Сергей Иванович радостно.

— Ну и не надо, — чуть не сказал я.

И хорошо, что не сказал. Потому как буквально через неделю Чупринин снова мне --">