Ванда Владимировна Белецкая - Хирурги

работают замечательные люди…

Я пришла в НИИ проктологии Минздрава РСФСР в день, когда здесь был праздник — накануне Владимира Дмитриевича избрали членом-корреспондентом Академии медицинских наук. Не многие советские врачи удостаивались столь высокой чести до пятидесяти лет: ведь надо иметь исследовательские работы, книги, внести крупный вклад в медицину, пользоваться высоким научным авторитетом. А хирургам, как известно, книг писать некогда, — они лечат, они спасают людей.

Впрочем, работа в институте шла, как всегда. О том, что здесь радостное событие, можно было догадаться лишь по обилию телефонных звонков. Мягкая, неторопливая Наталья Карповна — секретарь директора своим сердечным, теплым голосом ежесекундно отвечала на поздравления. Сам же профессор Федоров к телефону подойти не мог: утром он проводил ежедневную институтскую конференцию, консультировал больных, с десяти — оперировал, потом читал лекцию врачам на кафедре проктологии Центрального института усовершенствования врачей. А сотрудники были твердо убеждены, что их «В. Д.» — так зовут они между собой Владимира Дмитриевича Федорова — давно достоин этой высокой чести. Им лучше, чем кому другому, на деле известен его «научный вклад в медицину», цена которому — возвращенное людям здоровье. Не только каждая его операция, но и каждая научная работа, каждая монография спасают людей. В его работах сосредоточен уникальный опыт. Их ждут с нетерпением и врачи и больные.

Известие, что я собираюсь писать очерк о работе института, врачи приняли удивленно и несколько настороженно. Искренне пожалели меня: «О нас мало писали, и вам трудно придется. Оперируем мы не сердце или хотя бы легкие, а разные там неполадки на кишках и промежности. Названия заболеваний неэстетичные. Ничего сенсационного. Да и больные здесь особые: замкнутые, ранимые. Каждому не станут распространяться о своей болезни. Общение с ними требует особого такта, внимания, чуткости, доброты…»

Однако, выслушав мои возражения, выдали белоснежный халат, шапочку, тапки, показали расписание конференций, врачебных обходов, операций. Ходить по институту могу везде, говорить, с кем понадобится. И врачами, и сестрами, и больными. Разумеется, при строгом соблюдении дисциплины и гигиены, обязательных здесь для всех. Для журналиста — замечательные условия, свобода и доверие. Только вот одно «но»… тот разговор с В. Д. Федоровым. Получается, что я должна писать об институте и не говорить о его директоре, рассказывать о работах учеников и молчать о трудах учителя, говорить об успехах советской проктологии и не заикаться о жизни того, кто стоит сегодня во главе ее. Задача не из легких… Впрочем, попробую…

ЯДРО УСПЕХА

— Не охай, Наталья. Раньше никак нельзя. Операцию сделаем только на следующей неделе. Тебя еще надо подкормить. Поколем витамины, перельем белок, подготовим тебя получше. А ты пока используй время, чтобы позаниматься, — не зря же учебники привезла.

— Юлий Вячеславович, а гулять мне можно?

— Можно. Выпишем тебе пропуск. Только слово — гулять час в день и лишь по нашей территории, туда, где машины, не ходить. Теплая одежда есть? А то достанем… Да, Наталья, а сессию как сдала?

Перед заведующим отделением общей проктологии Ю. В. Дульцевым, недавно защитившим докторскую диссертацию, сидит хрупкая девушка. Нежный овал лица. Синеглазая, темноволосая. Она из далекого сибирского города. Студентка, первокурсница. В клинике уже второй раз, и Юлий Вячеславович, видно, полностью в курсе ее дел.

— Планы наши, Наталья, такие. Сейчас — небольшая операция. В конце лета опять к нам, ненадолго. А потом будем думать о серьезной полостной операции. Июль, август, сентябрь — наши. Подгадаем, чтобы не срывать тебе учебу. Следующим летом — опять к нам. К пятому курсу постараемся тебе все наладить. Ясно?

Сквозь деловой, товарищеский тон хирурга пробивается чуть заметная ласка: ему хочется ободрить девушку, не обидеть жалостью, а вселить в нее уверенность.

После ухода Наташи Юлий Вячеславович раскрывает историю ее болезни…

Девушка родилась без прямой кишки — бывают такие врожденные дефекты. Ей было пять дней от роду, когда она перенесла первую операцию. В три года — вторую. Случай был сложный, и врачи думали тогда лишь о том, чтобы спасти девочке жизнь.

В Москву Наташу привезли уже ослабленной, с повышенным кровотечением. Четыре месяца она лечилась в --">