Библиотека knigago >> Документальная литература >> Публицистика >> Смерть за смерть (без. илл.)


СЛУЧАЙНЫЙ КОММЕНТАРИЙ

# 2222, книга: Серебряный доллар
автор: Вик Найт

«Серебряный доллар» Вика Найта — трогательная и глубокомысленная пьеса, которая исследует сложные темы любви, семьи и утраты. Центральная фигура пьесы — пожилая женщина по имени Сара, которая размышляет о своей жизни и отношениях со своей дочерью, Эми. По мере того, как Сара перебирает свои воспоминания, она обнаруживает серебряный доллар, который является одновременно символом надежды и утраченных возможностей. Диалоги между Сарой и Эми пронизаны невысказанными эмоциями и тоской по...

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА

Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский - Смерть за смерть (без. илл.)

Смерть за смерть (без. илл.)
Книга - Смерть за смерть (без. илл.).  Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Смерть за смерть (без. илл.)
Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский

Жанр:

Публицистика

Изадано в серии:

Статьи с сайта saint-juste.narod.ru

Издательство:

неизвестно

Год издания:

-

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Смерть за смерть (без. илл.)"

Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский (собственно Кравчинский; литературный псевдоним — С. Степняк) (1851—1895) — русский и итальянский революционер; русский, итальянский и английский писатель, публицист, переводчик и историк.

Родился в Полтавской губернии в семье военного врача. По окончании Орловской военной гимназии поступил в 3-е военное Александровское училище в Москве, затем в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. В 1870 году окончил его, назначен в 3-ю резервную артиллерийскую бригаду в чине подпоручика. В 1871 году вышел в отставку и поступил Петербургский Лесной институт, из которого выбыл в 1873 году, не окончив курса («ушел в народ»).

Еще в артиллерийском училище организовал вместе с Л. Шишко нелегальную библиотеку. С весны 1872 года вошел в петербургский кружок «чайковцев», вел пропаганду среди юнкеров Михайловского артиллерийского училища, писал пропагандистские сказки («Мудрица Наумовна», «Сказка о копейке»), читал рабочим в кружке лекции по истории и политэкономии. В 1873 году — один из первых участников «хождения в народ». С ноября 1873 года под видом пильщика вел пропаганду среди крестьян Новоторжского уезда Тверской губернии, был задержан, бежал из-под стражи.

С 1874 года жил в Москве на нелегальном положении под фамилиями Ельцинского и Михайлова, вошел в тесные сношения с московскими пропагандистскими кружками. В том же году выехал за границу, в 1875 году принимал участие в Герцеговинском восстании. После подавления восстания нелегально вернулся в Москву, организовал несколько дерзких побегов революционеров из тюрем, после чего был вынужден, спасаясь от ареста, вновь скрыться за границей.

Весной 1877 года вместе с бакунистами Кафиеро, Малатестой и другими принял участие в вооруженном восстании в итальянской провинции Беневенто. Был взят в плен с оружием в руках и провел девять месяцев в тюрьме в ожидании смертной казни. Амнистирован по случаю вступления на престол короля Гумберта I и выслан из Италии. В начале 1878 года в Женеве входил (вместе с Л. Дейчем и П. Аксельродом) в редакцию журнала «Община». В том же году советом общества «Земля и воля» вызван в Россию в качестве редактора центрального органа общества. В мае 1878 года вернулся из-за границы и вместе с А. Зунделевичем привез типографские принадлежности для землевольческой типографии. Летом 1878 года был принят в центральную группу «Земли и воли». 4 августа 1878 года убил кинжалом на улице шефа жандармов Мезенцева и скрылся. В ноябре 1878 года выехал в Швейцарию, где опубликовал брошюру «Смерть за смерть», объяснявшую мотивы покушения. До 1881 года жил в Швейцарии под псевдонимом, занимался переводами. После казни народовольцами Александра II царское правительство потребовало выдачи Кравчинского, в силу чего ему пришлось нелегально перебраться в Италию.

В 1880-е годы Кравчинский получил большую известность (под псевдонимом «С. Степняк») произведениями о русских революционерах. Его книга «Подпольная Россия» была издана в Италии по-итальянски и вскоре переведена на множество языков мира. Царское правительство потребовало от Италии выдачи Кравчинского, и в 1884 году он был вынужден эмигрировать в Великобританию. Здесь его друзьями стали Фридрих Энгельс, Уильям Моррис, Эдуард Бернштейн, Иван Франко и многие другие известные общественные и литературные деятели. Одной из подруг и сотрудниц Кравчинского была писательница Этель Лилиан Войнич, которую он обучил русскому языку. Ее роман «Овод» (1897) распространялся в России подпольщиками.

В 1885 году вышла в свет книга Кравчинского «Russia under the Tsars» («Россия под властью царей»), через год — книга «Русская грозовая туча», а в 1888 году — монография «Русское крестьянство, его экономическое положение, общественная жизнь и религия». В том же году под редакцией Элеоноры и Эдуарда Эвелингов выходит роман Кравчинского «The Career of a Nihilist» («Жизнь нигилиста», русское название — «Андрей Кожухов»). За границей Кравчинский активно участвовал в общественной жизни. В 1890 году в Англии по его инициативе возникло «Общество друзей русской свободы», выпускавшее англоязычный ежемесячник «Фри Раша». Редактором журнала до 1893 года был сам Кравчинский. В тот же период Кравчинским был организован «Фонд вольной русской прессы», который занимался изданием и переправкой в Россию агитационной литературы. В эти годы Кравчинский пишет повесть «Домик на Волге» и два эссе: «Заграничная агитация» и «Чего нам нужно и начало конца». В 1891 году совместно с Хесбой Стреттон Кравчинский собирает материал для книги о сектантах-штундистах в России. Итогом этой деятельности стали два варианта книги — роман «Штундист Павел Руденко» и изданный в 1895 году на английском языке «Highway of Sorrow at the close of the 19th Centure» («Великий путь скорби»). Несмотря на соавторство, по просьбе Степняка его имя не было упомянуто. В 1893 году писатель перевёл и издал «Подпольную Россию» на русском языке. В 1895 году вышла в свет его последняя книга «King Stork and King Log» («Царь-чурбан и царь-цапля»), в которой были описаны конец правления Александра III и первые дни правления Николая II. В декабре 1895 года Кравчинский погиб, попав под поезд в Лондоне.

Произведения С. М. Степняка-Кравчинского переведены на большинство европейских языков. Его книги неоднократно издавались после 1905 года и в советский период.

Опубликовано отдельным изданием: Степняк-Кравчинский С. Смерть за смерть. Пб.: Госиздат, 1920.

Комментарии Романа Водченко и Александра Тарасова.

Читаем онлайн "Смерть за смерть (без. илл.)". [Страница - 2]

предварительного или судебного следствия из всех обвиненных выхватили 12 человек, которых, вместо ссылки и поселения, отправили на каторгу — одних в Сибирь, других в центральные тюрьмы. Затем 28 человек отдали на полный произвол администрации, которая двум их них назначила наказание, превышающее даже то, к которому их формально, независимо от ходатайства, приговорил суд.

Вот как уважают жандармы законы и суд, если когда-нибудь они случайно окажутся на нашей стороне!

Но как ни возмутительно здесь такое наглое самоуправство жандармов и их клевретов, как ни чудовищно, как ни беспримерно в истории их бессовестное издевательство над судом и обществом, над всеми человеческими правами, тем не менее мы можем указать на факты еще большего, просто цинического презрения их ко всякому закону. Мало того, что они нас хватают по своему полному произволу, без всякой санкции какой бы то ни было, хотя бы даже русской, рабски покорной юридической власти; мало того, что они по произволу перерешают приговоры даже таких судов, как Особое присутствие Сената, — на самые приговоры, ими самими продиктованные, они просто плюют, когда им это покажется выгодным.

Вот факт, известный всей России, первые пионеры современного великого движения, многострадальные долгушинцы: Папин, Плотников, Дмоховский[8] и товарищи за распространение нескольких книжек, по приказанию третьего отделения, были приговорены к самым страшным, самым бесчеловечным наказаниям. Но теперь срок наказания для многих из них (Плотникова, Папина) кончился. И что же? Их продолжают держать совершенно так же, как и прежде, в той же центральной тюрьме, при таких условиях, от которых волосы становятся дыбом. А Н.Г. Чернышевский? Кто не знает, что уже много лет, как кончился срок его наказанию, а его все продолжают держать в той же тундре, окруженного двенадцатью жандармами!

Вот что делают у нас жандармы! Наша свобода, жизнь, жизнь всех людей нам близких отданы на полный произвол первой жандармской ищейки!

Где же, в чем, в ком найти нам защиту драгоценнейших своих прав — свободы, жизни?

Обратиться к обществу, к печати?

Да разве все наши страдания, наши процессы, наши осуждения не были одним долгим, непрерывным воплем, обращенным ко всему, в чем жива искра человечности?

Что же ответило нам наше оппозиционное, фрондирующее общество при вести о сотнях замученных, о других сотнях осужденных на медленное замучивание, при рассказе об унижениях, об истязаниях, которым нас подвергают?

Наши жалкие либералы умели только хныкать. При первом же слове об активном, открытом протесте, они бледнели, трепетали и позорно пятились назад.

А печать!..

При ней, на ее глазах совершались все эти зверства над нами. Она их слышала, видела, даже описывала. Она понимала всю их гнусность, потому что перед ее глазами была вся Европа, государственному устройству которой она сочувствовала.

И что же? Хоть бы слово, хоть бы единое слово сказала она в нашу защиту, в защиту священных прав человека, которые поругивались в нашем лице! Но она молчала.

Что ей справедливость, честь, человеческое достоинство! Ей нужны только пятачки с розничной продажи. Убеждение, право мыслить, неприкосновенность личности — все меркнет для нее перед блеском пятачка. Из-за него она будет лизать руку, еще вчера побившую ее по щекам, будет кланяться, унижаться! Рабы, рабы! Есть ли в мире такой кнут, который заставит наконец выпрямиться вашу рабски изогнутую спину? Есть ли такая пощечина, от которой вы поднимете, наконец, голову?

Молчит печать. Молчит общество. Мы, социалисты, отданы на съедение жандармам. Они делают с нами все, что им угодно.

Пусть же ответит нам всякий честный, порядочный человек, что же остается нам делать?

Если к человеку врывается в дом шайка разбойников, то, по всеми признанному естественному праву, он может защищаться с оружием в руках. Мы спрашиваем, чем лучше разбойников жандармы, вламывающиеся ночью в чью-нибудь квартиру? Разве смерть от ножа или кистеня не во сто крат лучше медленного, многолетнего замаривания в крепости или в «предварительном», среди всяких нравственных и физических пыток, как были заморены 80 человек «процесса 193-х» и сотни из привлеченных по другим процессам? Жандармы — представители закона. Нас ждет впереди суд. Но разве существуют для нас какие-нибудь гарантии против жандармского произвола? Разве есть над жандармами суд? Напомним --">

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.