Алексей Бардо - Основание: мораль XXI века

год в мире за год происходило 90-100 катастроф среднего и крупного масштаба. Специалисты прогнозируют, что экстремальных волн жары в 2030 году будет в три раза больше, чем в 2001 году, а продолжительность засух вырастет на 30 %. Кроме того, людям предстоит пережить новые пандемии. Если антропогенная деятельность будет продолжаться в течение следующих десятилетий так же активно, как сейчас, то человечеству, ко всему прочему, угрожает и голод.

Но и это не все. Уже сейчас можно видеть очертания довольно мрачных грядущих времен. Рассмотрим в качестве примера Шанхай. Из-за коронавируса город долгие месяцы находился в условиях жесткого карантина. Один из крупнейших городов планеты превратился в китайское «поле экспериментов», на котором отрабатывалась стратегия «нулевой терпимости» к COVID-19. Изначально планировалось, что локдаун продлится девять дней, за которые был бы протестирован каждый житель города. Город поделили на две части по реке Хуанпу: восточную часть города должны были закрыть на карантин с 28 марта по 1 апреля, а западную — с 1 по 5 апреля. Однако сдержать вирус не удалось: заболеваемость продолжила набирать обороты.

Более 24 миллионов человек не могли выходить из дома. Некоторым людям пришлось изолироваться прямо на рабочих местах. Чтобы удержать людей в квартирах, власти заваривали двери подъездов. По пустым улицам курсировали роботы, которые через громкоговорители требовали от граждан соблюдать карантинный режим. Отказ от теста на коронавирус нередко приводил к тюремному заключению. Отчаявшись, люди кричали из окон. Над жилыми комплексами летали дроны. «Сдерживайте стремление своей души к свободе», — требовали беспилотники. Недовольство горожан выливалось в столкновения с полицией. По некоторым данным, на тот момент, когда писалась эта глава, со всего Китая в Шанхай свезли больше 38 тысяч врачей. Перед ними стояла одна задача: достичь нулевой заболеваемости COVID-19. Была введена тотальная цензура. В соцсетях удалялись посты с историями о людях, умерших от COVID-19 или несвоевременно оказанной медицинской помощи, возражениями врачей, жалобами на нехватку еды и повальный рост цен.

Это только один из вариантов нашего будущего: подавление человека государственной машиной. При этом не стоит сомневаться в грядущем усилении государственного насилия под предлогом безопасности даже в развитых демократиях. Оно будет носить более мягкий вариант по сравнению с тоталитарными и автократическими режимами за счет изощренной манипуляции общественным мнением. Но демократии пришел конец. В качестве живого примера можно привести основателя Wikileaks Джулиана Ассанжа. Сейчас, после экстрадиции в США, это прибежище свободных людей, ему грозит 175 лет тюрьмы только за то, что когда-то он раскрыл миру правду. И не приходится сомневаться, когда вы читаете эти строки, он скорее всего уже находится за решеткой в американской тюрьме строгого режима. Возникает вопрос, какой будет реакция общества на повсеместное подавление свобод? Наиболее инертная его часть будет пытаться подстраиваться под возникающие новые правила игры. Но политические процессы неизбежно радикализируются. Мы станем свидетелями бунтов, массовых беспорядков, возникновения новой волны терроризма в духе немецкой Фракции Красной Армии. Процесс уже запущен.

Еще в 1958-м году Батай в статье «Переполненная планета» заявил: «…нет ничего, что существует в конечном счёте: всё подвешено над бездной, сама основа — это только видимость страховки». В 70-80-е годы постструктуралисты предложили идею «мира-как-текста». Эта концепция впоследствии была дополнена новым поколением философов. Так, у постмодернистов «мир-как-текст» открылся для множества равноправных интерпретаций. В 80-е наука вслед за философией признала, более того, подтвердила экспериментально, что нестабильность — неотъемлемая часть эволюции. Хаос стал рассматриваться как созидательный феномен. В новом тысячелетии мы вплотную подошли к экстремальной нестабильности — гиперхаосу, в котором нет ничего невозможного. Даже немыслимое теперь возможно. Мир стал, по выражению французского философа Квентина Мейясу, контингентным. В нем больше ничто не является необходимым. Эта ситуация еще более сложная, чем ее в свое время представлял Батай. Мы не просто подвешены без страховки. Бездна — единственное, что нас окружает. И не понятно: падаем мы или застыли, уже погибли, и всё видимое — предсмертная --">