Рэй Стейнер Клайн - Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь

обрадовался. Британия все еще правила морями. Во всяком случае, поблизости от Ла-Манша. Итак, спустя почти четыре недели, путешествие мое завершилось, я ступил на английскую землю, преисполненный понимания того, что кроется за тревожными заголовками европейских газет.

Всякий встречный-поперечный, узнав, что я отправляюсь в Европу, в зону войны, принимал меня за слегка тронувшегося, но, оказалось, что с общеобразовательной точки зрения пожить в Англии в 1939-40 годах было куда как полезно. Я вернулся в Гарвард только, когда меня поставили в известность, что мой паспорт будет аннулирован. Франция уже пала, а англичане отступали из Дюнкерка. Я покидал Англию, ничуть не сомневаясь, что она не сдастся. Хотя всего несколько лет назад выпускники Оксфорда декларировали, что не намерены сражаться за «короля и отечество», многие из них довольно скоро приняли участие в воздушных боях за Британию. И Англия выстояла. Лишь позднее я узнал, что выстояла она не только благодаря мужеству и умелости своих военно-воздушных сил, но и благодаря тому, что располагала немыслимо точными разведданными о противнике — прежде всего, потому что имела ключ для расшифровки немецких кодов. Вряд ли Великобритания выстояла бы в 1940-41 годах, когда бы в распоряжении Черчилля не было хорошо отлаженной системы разведслужбы.

Домой я вернулся в 1940 году. Мною владело твердое убеждение, что Америка должна прийти на помощь Англии, а не то мы и впрямь окажемся в полной изоляции в нашей «американской крепости», окруженные со всех сторон сильными и воинственными врагами. В течение 1940-го и 1941 годов я преподавал и писал, но что бы я ни делал, я отчетливо помнил, что нашу страну ждут в скором времени серьезные испытания. Что касается Голландии, то мой капитан оказался прав — немцы нагло вторглись в его страну. Чего не хватало американцам. так это прозорливости того капитана и его готовности принять вызов. Благо теперь я воочию убедился, как обстоит дело в Европе, моим наивным представлениям о природе этого международного конфликта и силах, вовлеченных в него, наступил конец. Равным образом прозревал и американский народ — пусть и не так быстро.

Яснее всех видел опасность Франклин Рузвельт и постепенно, осторожно подталкивал страну в нужном направлении. Так, шаг за шагом, страна двигалась к международной ответственности и… к войне. Ожесточенные схватки между сторонниками вмешательства в войну и изоляционистами не прекращались ни на день, пока не грянул Перл-Харбор. Только тогда — в конце 1941 года — все американцы объединились, завершив, таким образом, двухгодичный курс по изучению международных дел. Информация о балансе сил в Европе и Азии, стратегический анализ проблем обеспечения безопасности США, постижение того, что будет значить победа воинственных тоталитарных диктатур, — все это было в новинку американцам и пока еще не обрело адекватных пропорций, чтобы облегчить выработку более мудрой политики защиты американских интересов. Окончательно жребий был брошен, когда — после нападения японцев на Перл-Харбор и Филиппины Япония, Германия и Италия объявили Соединенным Штатам войну Период нейтралитета кончился.

Зачатки системы разведслужбы

Одним из свидетельств достойной всяческого сожаления неготовности США к решению проблем того времени являлось состояние дел в американской разведывательной системе накануне второй мировой войны. Идея создания центрального аппарата, координирующего работу всех звеньев разведсистемы, родилась в середине 1941 года. А до того действовало несколько не связанных друг с другом разведывательных агентств, занятых сбором различного рода информации для последующего доведения ее до сведения президента США и его советников — информации о состоянии дел на международной арене и о том, в какой степени это затрагивает интересы американской безопасности. Из всех этих агентств только разведслужбы армии и флота имели хоть какой-то навык в деле систематического сбора информации и ее анализа. И всего лишь в одной сфере — в шифровальном деле — еще сохранялось некое мастерство, приобретенное во времена участия США в Первой мировой войне и непосредственно после ее завершения. Все ли факты стали мне известны значительно позже, но даже и теперь страшно представать, до какой степени мы оказались безоружны — в смысле разведывательной службы — в момент, когда на нас надвинулась война.

--">