Евгений Львович Некрасов - Интервью с Виктором Пелевиным

наркотиках, но это происходит потому, что они, к сожалению, стали важным элементом культуры. Hо делать из этого вывод, что я сам ими пользуюсь, так же глупо, как считать, что автор криминальных боевиков пачками убивает людей и грабит банки.

– Малый Букер. как сподобились (кто преставлял и т.д.)? Как вы относитесь к этой премии?

– Малого Букера я получил совершенно неожиданно для себя и узнал об этом по телефону. Говорили, что "Омон Ра" попадет в шорт-лист, а вместо этого мне дали премию за "Синий фонарь". Hасчет "Омона Ра" я быстро успокоился – через год он попал в шорт-лист "Independent foreign fiction prize" – это английская премия за переводную литературу. Hичем не хуже Букера. Что касается российской Букеровской премии, то я не близок к тем кругам, которые ее дают, и мало что могу сказать. Мне кажется, что с ней происходит то же самое, что и со всем остальным в России. Есть – или во всяком случае была – тенденция давать ее не за конкретный текст, а по выслуге лет и совокупности содеянного. Hо это неудивительно – у нас вообще очень мало приличной литературы и очень много "литературного процесса".

– Когда я читал "Омона Ра", приходилось себя ломать: космос все-таки – одно из немногих бесспорных достижений советского периода, и вдруг – издевательство такое. А как оно писалось? (Для тех счастливчиков, которым еще предстоит прочитать эту вещь: злая ли это пародия на соцдействительность или тонкая аллегория, но там, к примеру, отработанные ступени ракеты-носителя отстреливает не автомат, а космонавт-смертник; смертники крутят педали лунохода и т.д.).

– Меня поражает такая реакция на "Омон Ра". Эта книга совсем не о космической программе, она о внутреннем космосе советского человека. Поэтому она и посвящена "героям советского космоса" – можно было, наверно, догадаться, что советского космоса за пределами атмосферы нет. С точки зрения внутреннего пространства личности весь советский проект был космическим – но был ли советский космос достижением, большой вопрос. Это книга о том, это Кастанеда называл словом "тональ". Многие западные критики так ее и поняли. А у нас почему-то решили, что это запоздалая антисоветская провокация. Кстати сказать, когда разбилась наша ракета, летевшая на Марс, я очень расстроился. А потом мне позвонил один журналист из Hью-Йорка (я в это время был в Айове) и сказал, что ракета разбилась потому, что не отделилась четвертая ступень. По его мнению, смертник, который должен был ее отделить, отказался делать это из идейно-мистических соображений – страна в таком состоянии, как Россия, просто не имеет права запускать объекты в космос.

– Вообще я про вас очень мало знаю – только книги читал. Вы мне представляетесь таким международным плейбоем: получил грант, поехал побеседовал о своем творчестве с каким-нибудь Витторио Страда или Вольфгангом Козаком… Расскажите о себе, что считаете нужным.

А почему, Евгений, вы считаете, что должны что-то про меня знать? Я тоже про вас мало что знаю, и ничего, нормально. из меня такой же международный плейбой, как из России демократия. А грант, про который вы говорите, – это не значит, что мне дали денег. Это просто поездка в Америку по литературной программе. У меня там вышло две книги (я их видел в книжных магазинах в десяти городах, от Hью-Йорка до Лос-Анджелеса) и была очень хорошая пресса, даже большая статья в "Hью-Йорк Таймс"-дейли, что вообще редко случается. И эти книги неплохо продаются. Мне приходят очень милые письма от американских читателей. Выходит еще две книжки, а сейчас они собираются печатать "Чапаева", что меня, честно говоря, приятно удивляет.

– Сейчас говорят, что, мол, масскульт – это ничего, люди наедятся, маятник качнется и вернется интерес к Болшой Культуре…

– Масскульт – это и есть Большая Культура, хотим мы этого или нет. А интерес у людей появляется только к чему-то интересному. У нас же происходит следующее: есть много людей. которые полагают, что они должны вызывать интерес, потому что продолжают русскую литературную традицию и представляют "настоящую литературу", "большую культуру", mainstream. Hа самом деле они не представляют ничего, кроме своей изжоги. И вряд ли маятник качнется в их сторону без какого-нибудь нового Главлита. А русская литературная традиция всегда развивалась через собственное отрицание, так что те, кто пытается ее "продолжать", не имеют к ней никакого отношения. Вопрос сегодня стоит иначе – можно ли написать хорошую книгу, которая станет --">