Александр Вальтерович Литвиненко - Лубянская преступная группировка

Бориса Березовского сошла с кремлёвского небосклона. Влияние спецслужб в Кремле резко усилилось. Начался зажим свободы печати, передел государственного устройства — строительство авторитарной «вертикали власти», возобновилась война в Чечне. Борис, который был членом Думы, его телеканал и несколько газет открыто критиковали политику нового президента. Переломным моментом стала катастрофа подлодки «Курск». После того, как действия Путина в дни трагедии подверглись резкой критике на ОРТ, Президент потребовал от Березовского передать контроль над каналом в руки Кремля. Получив отказ, Путин дал команду давним недругам Бориса — спецслужбам «прессовать» его по полной программе. К моменту, когда его ночной звонок поднял меня с постели в Нью-Йорке, Борис Березовский стал «первым политэмигрантом» постсоветской России.

Через несколько часов после звонка Бориса я входил в канцелярию Белого дома в Вашингтоне, где у меня была назначена встреча со старым знакомым — специалистом по России, работавшим одним из советников Президента Клинтона в Совете национальной безопасности.

— Второй этаж, левый коридор, — процедил тёмнокожий полицейский, мельком взглянув на мой паспорт.

— У меня есть для тебя десять минут, — сказал мой приятель, вставая из-за стола и протягивая руку мне навстречу. — Через две недели выборы, и, сам понимаешь, российские проблемы сейчас всем до лампочки. Ну, что у тебя за срочное дело, о котором нельзя говорить по телефону?

Я рассказал ему про Литвиненко.

— Думаю слетать в Турцию и отвести его в наше посольство, — сказал я.

— Как должностное лицо, я должен тебе сказать, что американское правительство не занимается переманиванием сотрудников российских спецслужб и поощрением перебежчиков, — ответил он. — Как твой друг, скажу — не ввязывайся ты в это дело. Такое дело для профессионалов, коим ты не являешься. Оно может быть опасным. Ты знаешь, что такое цепь непредвиденных последствий? Ввязавшись в это дело, ты не будешь контролировать ситуацию, одно потянет за собой другое, и неизвестно, куда тебя занесёт. Так что мой тебе совет — езжай домой и забудь об этой истории.

— А что же будет с Литвиненко? — задал я глупейший вопрос, вспомнив взволнованный голос Саши на другом конце провода.

— Это не твоя проблема, — ответил мой друг. — Он — большой мальчик, знал, куда шёл.

— Ну хорошо, а если он всё-таки придет в наше посольство, что его ожидает?

— Во-первых, его туда не пустят. Там серьёзная безопасность, Анкара — это не Копенгаген. Какие, кстати, у него документы?

— Не знаю.

— Во-вторых, если он всё-таки туда проберётся, с ним будут говорить консульские работники, задача которых, — он улыбнулся, — никого в Америку не пускать.

— Но он всё-таки не обычный соискатель гостевой визы, — сказал я.

— Ну, если ему удастся это доказать, то с ним, возможно, поговорят… — он помедлил, подыскивая подходящее слово, — другие люди. В принципе, они могут замолвить за него словечко, но это будет зависеть…

— От того, что он им предложит? — догадался я.

— Ты соображаешь.

— Понятия не имею, что он может им предложить.

— Ну вот видишь, я же говорю, что ты не профессионал, — улыбнулся мой знакомый. — Забудь лучше про всё это.

— А если мы выйдем в публичную позицию? Устроим пресс-конференцию?

— Для турецкой прессы? — улыбнулся мой приятель.

— Хорошо, я всё понял. Я подумаю. Если я всё-таки решу туда ехать, хотелось бы, чтобы кто-то здесь был в курсе, на всякий случай. Я же всё-таки американский гражданин.

— У нас свободная страна, купил билет — поехал, — сказал он. — Но ты прав, если с тобой что-нибудь случится, не повредит, если про тебя будут знать в посольстве. У тебя есть знакомые в Госдепартаменте?

— Есть, N.

N. был одним из советников Мадлен Олбрайт по России.

— Ты знаешь N.? Вот и замечательно. Позвони ему.

— Пока, — сказал я. — Успеха на выборах!

N. был на встрече. Он перезвонил мне только к вечеру. Я вкратце объяснил ему ситуацию и попросил разрешения звонить, в случае чрезвычайного развития событий в Турции.

— Звони, конечно, в любое время, — сказал он и дал мне свой домашний телефон.

Мой следующий визит был в телекомпанию Си-Би-Эс в Нью Йорке, где у меня был другой хороший знакомый, продюсер Гарри, в своё время я помог им сделать передачу о туберкулёзной колонии в Томске.

--">