Анатолий Николаевич Грешневиков - Сто сорок писем Василия Белова

После настойчивого залыгинского совета прочитать несколько раз книгу «Лад» я спросил у Белова, а читал ли он книги Сергея Павловича. И услышал в ответ без запинки десяток произведений, которые он не только знал, но и готов был пересказать.

– Помню все его лучшие книги – «Соленую Падь», «Тропами Алтая», «На Иртыше», «Южно-американский вариант», «После бури», «Комиссия».

– Василий Иванович, побойтесь Бога, когда же вы успели прочесть все эти книги?! – искренне высказал я свое недоумение.

– Читать полезные книжки нужно даже тогда, когда нет времени, – сурово заметил Белов. – Залыгина следует всем читать, и читать обязательно.

Потом я передал наш разговор Залыгину. Он добродушно улыбнулся, буркнул себе под нос:

– У меня такое же мнение о его книгах.

– А кого из нынешних писателей, кроме Белова, вы чаще всего рекомендуете читать молодым людям? – задал я провокационный вопрос.

Залыгин без раздумий ответил:

– Шукшина, Распутина и Астафьева.

Через минуту зачем-то добавил:

– Белов и Шукшин, кстати, очень близкие по духу писатели.

Спустя время я нашел в одной из центральных газет отзыв Залыгина о творчестве дорогих ему писателей, где он обосновывал родство Белова и Шукшина. Он писал: «Если спросить: «Кто нынче в русской прозе ближе всего к Шукшину», – я думаю, что не ошибусь, назвав Василия Белова. Есть что-то общее в их интонации, и оба они необычайно внимательны к нынешнему деревенскому жителю. Судя по всему, взгляды их на литературу очень близки, почти совпадают».

Когда я узнал от коллеги-депутата Сергея Бабурина, что Белов разыскивает мою книгу «Расстрелянный парламент», тотчас подарил ее ему. Не прошло и двух недель, как пришел его ответ, шокирующий меня: «Прочел одним духом». Высшей похвалой можно считать слова, что произносятся твоим кумиром, писателем, на чьих книгах ты учился и писать, и любить Родину.

В книге есть глава «Зверье из омона», в ней рассказ о том, как я вместе с Беловым попал возле окруженного колючей проволокой парламента под дубинки омоновцев. Нас перестали бить только после того, как я крикнул рядом стоящему подполковнику: «Здесь русский писатель Белов, наша классика, гордость русской литературы… Что вы делаете? Не трожьте его!». Подполковник узнал Белова и сконфузился.

Предисловие к книге «Расстрелянный парламент написал мой единомышленник, коллега – депутат Государственной Думы, олимпийский чемпион, многократный чемпион мира, писатель Юрий Власов: «Это наиболее полная книга, написанная на фундаментальном, фактологическом материале, вбирающая в себя не только дневниковые и репортажные записи автора, но и множество документов, свидетельств очевидцев и участников защиты Верховного Совета. Я считаю за честь работать в Государственной Думе с Анатолием Грешневиковым».

Вскоре я узнал, что подаренную книгу «Расстрелянный парламент» Белов переподарил-вручил Солженицыну, узнал об этом от самого Александра Солженицына.

Гибель русских солдат-мальчишек в Чечне, где Россия дала бой международному терроризму и сепаратизму, вызывала в душе Белова нескрываемую боль. Я успокаивал его, как мог, пытался отвлечь, давал ему книги и журналы, а он ни на минуту не упускал чеченскую тему из виду, продолжал страдать. Его просьбу публиковать фамилии погибших в Чечне я передал в парламентский комитет по средствам массовой информации. В некоторых газетах стали появляться подобные сведения.

Про конфликт писателя с журналом «Наш современник», где он был членом редколлегии и где публиковался в любое время и в любом объеме, я знал от него самого. По сути, это и не был конфликт. Просто Белов требовал от редактора журнала Станислава Куняева прекратить публиковать ложные данные о самоубийстве Есенина. В отличие от литератора Юрия Прокушева, сделавшего на имени Есенина десяток книг и считающего великого поэта самоубийцей, сам Белов уверен был в том, что Есенина убили.