Антон Михайлов - Яма

вечер, солнце ушло незаметно для клоуна. Он вздрогнул и посмотрел на часы. Было девять вечера. Нужно было оживать, двигаться, готовиться к работе, а ему хотелось испариться, навсегда затонуть в сладком океане своих снов. Нужно было смеяться, чтобы пронзительные звуки смеха неслись вверх, а его пеленой накрывал страх и душила тишина. Раньше он видел в наступлении вечера природную красоту, романтичность и спокойствие, сейчас же бросалось в глаза злое коварство, мрачная холодность и пугающая беззаконность этой непроглядной тьмы, что смотрела на него из-за окна. Вздохнув глубоко, клоун встал, немного постоял, включил свет, быстро оделся и стал собирать свою сумку. Положив в нее всё необходимое для его выступления, он потушил свет в комнате и направился искать дом судьи. Выйдя из дома, он ощутил леденящую холодность вечера. Стояла кромешная темнота, и дикий, меняющий скачками свою скорость ветер дул ему в лицо. Клоун искал нужную улицу, вокруг не было ни души, где-то вдали доносились звуки машин. Вдруг, как из-под земли, перед ним вырос человек с зонтом в левой руке, он обогнал клоуна и устремился дальше своим чётким, почти механизированным шагом. Его таинственное появление испугало клоуна, но его путь лежал в ту же сторону. Он пошёл за ним, и, как не странно, очень быстро нашёл нужный ему адрес - незнакомец вывел на нужный ему путь, спас его от ощущения потерянности в вечернем лабиринте города. Дверь открыл человек в чёрном и попросил клоуна идти за ним. Когда он закрыл дверь, включились лампы на стенах, и клоун увидел, что стоит на ступеньках лестницы ведущей вниз. Они шли долго по круговой лестнице, всё вниз и вниз, вниз и вниз, и наконец дошли до двери в гримёрную. Человек в чёрном открыл её и сказал клоуну что тот может готовиться к выступлению, а когда придёт время, его пригласят на сцену. Он вышел обратно в ту же дверь. Клоун посмотрул на часы - была половина двенадцатого. Он сел в кресло возле зеркала и принялся за грим. После того как всё было сделано, он уселся заново в кресло и принялся ждать. Как только стрелки часов сошлись на двенадцати, дверь открылась и вошёл незнакомец, который говорил с клоуном в цирке, и сказал: "Ваше время. Не забудьте поклониться и представиться." Клоун вошёл на освещённую свечами сцену, вокруг которой кругом, удаляясь всё вверх и вверх, стояли чёрные кресла. Свет практически не проникал в зал, а был сфокусирован на сцене. В первых рядах стоял полумрак, а на дальних стояла кромешная тьма. Клоун не увидел в зале никого, не было ни одного человека. Стояла глубокая тишина, как-будто мир провалился в неизвестность. Клоун отчётливо слышал как стучит его сердце, с каждой минутой ему становилось всё страшнее и страшнее от этой космической неизвестности. Именно этот страх толкал его на выступление, так как иначе он остался бы один на один с этим миром глубокой тишины. Клоун поклонился и сказал: "Я - Нэйл, клоун. Я живу в одном из высоких домов этого города. Я был приглашён Вашим человеком сделать номер для Вас, господин судья". В ответ он услышал ничего, стояла полная тишина. Клоун немного постоял и начал своё выступление. Он чувствовал, что у него не получается ничего ни номер, ни естесственный смех. Еле-еле он встал на голову и упал на пол. Неожиданно услышал откуда-то издалека, с дальних рядов, мрачно-холодное, ужасное, нечеловеческое "А-ха-ха-ха-ха-ха". После этих отдельных звуков со всех рядов на клоуна обрушился шквал дикого, истерического смеха, который звучал как отражение, эхо первых звуков. Это взрывное эхо настолько сильно контрастировало с первоначальной тишиной, что ещё долго продолжало звучать в голове клоуна. Совершенно сбившись с порядка в своём выступлении, он застыл, как оледеневший, и не мог вспомнить, что ему делать дальше. В зале снова стояла тишина. Через несколько секунд клоун очнулся и стал продолжать своё выступление. Клоун хотел закончить своё выступление как можно раньше, он чувствовал он дрожит от какого-то странного ощущения. Все его движения стали механическими. Отстранённый от своих движений на сцене, внутри себя он мучался вопросом, на который не мог найти хоть одного вразумительного ответа - почему смешные мгновения его выступления не вызывали ничего в зале, а какие-то иные мгновения, далёкие от смеха, взрывались странным металлическим эхом. Когда он закончил свою программу он не мог вымолвить ни слова. Луч мёртвого и пустого взгляда давил на него со всей своей силы из зала. Он --">