Виталий Штольман - Невропатолог

Виталий Штольман Невропатолог

Ничего не предвещало беды, я отлично спал, но утро было омрачено резкими болями в шее, мой организм дал сбой. Сбой, который мешал мне жить и функционировать жизнью нормального человека. У меня защемило шею, да так, что выть хотелось. Хоть на Луну, хоть на Солнце, хоть на свою никчемную жизнь. Я выл, словно маленький мальчик, у которого отобрали конфетку. Громко. Трагично. С надрывом.

Отрыв в ящике с документами свой полис, я побрел сдаваться на волю народной медицины.

Облезшее двухэтажное здание провинциальной поликлиники говорило о том, что скорее здесь забирали жизнь, нежели восстанавливали здоровье. Я присоединился к идущим на смерть в очереди за талончиком.

Да-да, чтобы попасть к врачу нужно было взять талончик ко времени, а для получения заветной бумажки – отстоять семь кругов ада в очереди среди таких страдальцев. Аппарат периодически зависал и выключался. Чинить его приходил неизвестный герой в штанах с подтяжками и роскошными усами. Он картинно вздыхал, открывая крышку чудо-техники, что-то тыкал, даруя жизнь повелителю талончиков. 3 часа пытки временем, и вот я уже на пороге таинственной двери с надписью «Невропатолог». Уже собравшись повернуть ручку, чтобы зайти к освободившемуся врачу, меня опередила хамоватая дама в белом халате, что протаранила меня и наградила злобным ненавистным взглядом, испепеляющим вокруг всех, кто набрал воздуха в легкие, чтобы сыграть хоть какую-то нотку недовольства.

Последовав за нарушительницей правила великой очереди, я нарвался на крик врача: «У нас совещание!». За картонными дверями, отделявшими светил медицины со страдальцами, бурно шел симпозиум на тему посадки фиалок. Спустя 10 минут я все же пересек заветный порог и начал свой потрясающий рассказ о сложностях судьбы, повлекшей за собой трагедию в области шейных позвонков.

– Я тебя о чем-то сейчас спрашивала? – рявкнула злая ведьма, скрывавшаяся под образом целителя.

– Нет.

– А чего ты мне тут рассказываешь? На стул сел!

Сказать, что я негодовал в тот момент, ничего не сказать. Меня как будто окатили ушатом дерьма. Такого едко-вонючего.

– Фамилия? – снова заревела врачевательница.

– Штольман, – еле выдавил я из себя.

Она томно выводила в пожелтевшем журнале мою фамилию. И пусть весь мир подождет, пока из-под ее пера выйдут заветные буквы.

– Имя, отчество?

– В.А.

– Чего ты мне тут ребусы выдаешь? Полностью.

Я чувствовал себя, будто оказался перед плохой версией моей первой учительницы Марины Леопольдовны. Страх сменился возмущением, переходящим в агрессию. Напомнить может ей, чем закончилась история Раскольникова и бабки-процентщицы?

– Виталий Александрович, – опомнился я.

– А теперь говори, что болит? – ласковым голосом спросила она.

Вот же сука! Какая же она хитрая сука! Только я хотел направить на нее весь свой гнев задолбанного этой системой человека, как она стала ласковой. Как-то уже и не хочется орать на нее.

– Шея болит. Вот тут! – я указал пальцем на источник своей боли.

– Остеохондроз. Иди делай снимок.

А говорят ведь, медицина у нас отстает, целительница через весь кабинет своим зорким взглядом поставила мне диагноз. Однозначно это уровень. Самый высокий уровень.

В рентгеновский кабинет просто так не попасть, ибо человек в поликлинике должен страдать. Я встал в очередь за талончиком на рентген. Натерпевшись вновь, праведный гнев настиг меня и там. Пришел я тут со своей шеей, а им, видите ли, аппарат перенастраивать надо. Пока ждал описание снимка начал «гуглить», где поблизости хозяйственный магазин и заодно читал отзывы на топоры.

– Штольман! Виталий Штольман! – словно забыв, как я выгляжу, завопила высунувшаяся голова из-за двери.

– Я тут! – четко и громко рапортовал ей в ответ.

Из-за двери высунулась рука с секретным снимком моей шеи, чему я был несказанно рад, ибо мучения скоро закончатся, ведь страдалец удостоен повторного попадания в святилище невропатологии без очереди. Порхая по коридору в мечтах, что скоро покину сие заведение, мне в лицо упиралась табличка «Обед».

Пум-пум-пум.

Что за день сегодня такой? Что за жизнь?

Спустя час я снова был на пороге врачевательницы.

– Ну я же говорила, остеохондроз, – уверенно подтверждая свои ранние суждения, сообщила она мне, в голосе ее звучала победная уверенность.

– А делать-то чего?

– Ты не видишь, я пишу вообще-то. Потом прочитаешь.

Ага, --">