Джон Донн - Стихотворения и поэмы

отрадою была,

А стала ядом, отравившим кровь;

Ты, перед кем открылся в первый раз

Огромный мир в зрачках любимых глаз —

Дворцы, Сады и Страны, — призови

В горячей, искренней молитве нас,

Как образец любви!

ТРОЙНОЙ ДУРАК

Я дважды дурнем был:

Когда влюбился и когда скулил

В стихах о страсти этой;

Но кто бы ум на глупость не сменил,

Надеждой подогретый?

Как опресняется вода морей,

Сквозь лабиринты проходя земные,^[44]

Так, мнил я, боль души моей

Замрет, пройдя теснины стиховые:^[45]

Расчисленная скорбь не так сильна,

Закованная в рифмы, не страшна.

Увы! к моим стихам

Певец, для услажденья милых дам,

Мотив примыслил модный^[46] —

И волю дал неистовым скорбям,

Пропев их принародно.^[47]

И без того Любви приносит стих

Печальну дань; но песня умножает

Триумф губителей моих

И мой позор тем громче возглашает.

Так я, перемудрив, попал впросак:

Был дважды дурнем — стал тройной дурак.

БЕСКОНЕЧНОСТЬ ЛЮБВИ

Любовь, когда ты не вполне

Еще моя, то дело плохо:

Иссяк запас усердных клятв, и мне

Не выжать больше ни слезы, ни вздоха.

В твою любовь я весь свой капитал

Вложил: пыл, красноречье, вдохновенье,

Хотя и сам едва ли знал,

Какое обрету именье.

Коль часть его ты отдала тайком

Другому — в горьком случае таком

Мне не владеть тобою целиком.

А если даже целиком

Ты отдалась мне, — может статься,

Другой, меня прилежней языком

И кошельком, сумеет расстараться

И в сердце у тебя любовь взрастит

Которая (дитя чужого пыла),

Увы, мне не принадлежит

И в дарственную не входила.

Но и она уже моя, — зане

Земля твоя принадлежит лишь мне,

И все, что там взошло, мое вполне.^[48]

Но если все уже мое,

То жить ни холодно, ни жарко;

О, нет — любовь растет, и для нее

На всякий день я требую подарка.

Хоть, сердце ежедневно мне даря,

Меня ты этим больше обездолишь:

Таинственный закон Любви не зря

Гласит: кто дал, тот сохранил — всего лишь.

Давай же способ царственней найдем,

Чтоб, слив сердца в один сердечный ком,

Принадлежать друг другу целиком!

ПЕСНЯ

Мой друг, я расстаюсь с тобой

Не ради перемен,

Не для того, чтобы другой

Любви предаться в плен.

Но наш не вечен дом,

И кто сие постиг,

Тот загодя привык

Быть легким на подъем.

Уйдет во тьму светило дня —

И вновь из тьмы взойдет:

Хоть так светло, как ты меня,

Никто его не ждет.

А я на голос твой

Примчусь еще скорей,

Пришпоренный своей

Любовью и тоской.

Продлить удачу хоть на час

Никто еще не смог:

Счастливые часы для нас —

Меж пальцами песок.

А всякую печаль

Лелеем и растим,

Как будто нам самим

Расстаться с нею жаль.

Твой каждый вздох^[49] и каждый стон —

Мне в сердце острый нож;

Душа из тела рвется вон,

Когда ты слезы льешь.

О, сжалься надо мной!

Ведь ты, себя казня,

Терзаешь и меня:

Я жив одной тобой.

Мне вещим сердцем не сули

Несчастий никаких:^[50]

Судьба, подслушав их вдали,

Вдруг да исполнит их?

Вообрази: мы спим,

Разлука — сон и блажь;

Такой союз, как наш,

Вовек неразделим.

НАСЛЕДСТВО

Когда я умер, дорогая

(Сие бывает каждый раз,

Будь дважды или трижды в час,

Когда тебя я покидаю),

В последний миг, припоминаю,

Когда смертельный хлад меня сотряс,

Я дал себе (другому) на прощанье^[51]

Наказ — мое исполнить завещанье.

Хрипя, пред смертью я признался,

Что сам во всем был виноват,

И завещал тебе — не клад,

Но сердце — и на том скончался.

Увы, кругом я обыскался,

Вскрыл ту укладку, где сердца хранят,

Но ничего там не лежало боле:

О стыд — смошенничать в последней воле!

А впрочем, что-то отыскалось;

Вид показался мне знаком, —

Румяное, — хотя с бочком;^[52]

Ничье, — хоть многим обещалось;

Щеглами и дроздами малость

Поклёвано; но в случае таком

Сгодится, чтоб его послать в замену;

Оно — твое! ему я знаю цену.

ЛИХОРАДКА^[53]

Не умирай! — иначе я

Всех женщин так возненавижу,

Что вкупе с ними и тебя

Презреньем яростным унижу.

Прошу тебя, не умирай! —

С твоим последним содроганьем

Весь мир --">