Коллектив авторов - Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

обстоятельства создания стихотворений и так далее – делают наше понимание глубже и качественней, тем самым умножая удовольствие от прочитанных строк. Мне нравится вести за собой читателя в эти обширные пространства за стихами, предлагать ему не только переводы, но и свои рассказы о любимых поэтах. Многие из них собраны в книгах: «Ностальгия обелисков» (2001), «Лекарство от Фортуны» (2003), «Пироскаф» (2008), «Очерки по истории английской поэзии» в 2 томах (2015; 2016), и последняя: «Ветер с океана: Йейтс и Россия» (2019).

Моя основная область – английская поэзия (а также ирландская и американская); но были у меня вылазки и за пределы англоязычных стран, во французский и испанский огород, и не только. Всё связано со всем. Без Пьера Ронсара и других поэтов Плеяды трудно понять сонетный бум в ренессансной Англии, начавшийся с «Астрофила и Стеллы» Филипа Сидни; эта та самая малина, которая «проросла в наш сад». И конечно, без Верлена и «прóклятых поэтов» не было бы Эрнста Даусона и его друзей-декадентов.

Особое место в этой книге занимает средневековая ирландская поэзия, которую также называют монастырской лирикой, потому что авторы по большей части были монахи. Это самая ранняя рифмованная поэзия в Европе (не считая арабской андалузской) и во многих отношениях уникальная. Уже в VIII–IX веках ирландские поэты разработали весьма изощренную систему стихосложения – силлабическую в своей основе и сложно зарифмованную. Не зная древнеирландского языка, я переводил по подстрочникам, но при этом смотрел в оригинал и старался сколько можно сохранить звучание и формальную структуру стихов.

В заключение хочу процитировать сонет Джона Китса. Предварю его только одним примечанием: в самом начале у Китса, по-видимому, аллюзия на слова Филипа Сидни из его знаменитого трактата «Защита поэзии»: «Природа – бронзовый истукан, лишь поэты покрывают его позолотой».

Как много славных бардов золотят

    Чертоги времени! Мне их творенья

    И пищей были для воображенья,

И вечным, чистым кладезем отрад;

И часто этих важных теней ряд

    Проходит предо мной в час вдохновенья,

    Но в мысли ни разброда, ни смятенья

Они не вносят – только мир и лад.

Так звуки вечера в себя вбирают

    И пенье птиц, и плеск, и шум лесной,

    И благовеста гул над головой,

И чей-то оклик, что вдали витает…

    И это все не дикий разнобой,

А стройную гармонию рождает.

Из древнеирландской поэзии

Песнь Амергина

Я сохач – семи суков

Я родник – среди равнин

Я гроза – над глубиной

Я слеза – ночной травы

Я стервятник – на скале

Я репейник – на лугу

Я колдун – кто как не я

Создал солнце и луну?

Я копье – что ищет кровь

Я прибой – чей страшен рев

Я кабан – великих битв

Я заря – багровых туч

Я глагол – правдивых уст

Я лосось – бурливых волн

Я дитя – кто как не я

Смотрит из-под мертвых глыб?

Я родитель – всех скорбей

Поглотитель – всех надежд

Похититель – всех быков

Победитель – всех сердец

Монах и его кот

С белым Пангуром моим

вместе в келье мы сидим;

не докучно нам вдвоем:

всякий в ремесле своем.

Я прилежен к чтению,

книжному учению;

Пангур иначе учен,

он мышами увлечен.

Слаще в мире нет утех:

без печали, без помех

упражняться не спеша

в том, к чему лежит душа.

Всяк из нас в одном горазд:

зорок он – и я глазаст;

мудрено и мышь споймать,

мудрено и мысль понять.

Видит он, сощуря глаз,

под стеной мышиный лаз;

глаз мой видит в глубь строки:

бездны знаний глубоки.

Весел он, когда в прыжке

мышь настигнет в уголке;

весел я, как в сеть свою

суть премудру уловлю.

Можно днями напролет

жить без распрей и забот,

коли есть полезное

ремесло любезное.

Кот --">