Анастасия Романовна Харитонова - Сочинения

Изнывающим осам на радость.

Испытателю сотен дорог —

Вот такая воздушная сладость.

И никто не сумеет понять

В суете разноцветной, досужей:

Не исполнится мне тридцать пять.

А исполнится — мне же и хуже.

2000 г.

* Никто теперь не справится со мною. *

Никто теперь не справится со мною.

Нет больше смысла в жизни нежеланной.

Я от себя отделена стеною и,

Что всего ужаснее — стеклянной.

Себя я вижу и в стыде, и в муке

И то, закрыв глаза, отодвигаюсь,

То вновь к себе протягиваю руки

И на прозрачный холод натыкаюсь.

* Мы давно готовы к расставанью, *

Мы давно готовы к расставанью,

И черта давно проведена.

Но когда, наперекор сознанью,

В темном зеркале рождается весна,

И когда под звездным небосводом

Я тоску предутреннюю пью,

Кажется: разрывом и уходом

Я приближу смерть свою.

В бедный мир войдем поодиночке,

В черноту, во мрак — по одному.

Я уже не напишу ни строчки,

Ты не сможешь верить никому.

Снова легкой горечью подуло,

Снова движется живая мгла…

Словно я ребенка обманула.

Словно я больного предала.

* Есть страшный час, когда с души печальной *

Есть страшный час, когда с души печальной

Срывают целомудренный покров.

Она глядит с тревогою прощальной

В пространство рощ, и речек, и лугов.

Она глядит, глядит, как будто ищет,

К чему в последней горечи прильнуть.

Но кнут судьбы уже над нею свищет,

Железо ей уже пронзает грудь.

И не дождаться помощи небесной,

Хотя страданье — свыше всяких сил.

Так в оный день в смертельной муке крестной

Господь своим Отцом оставлен был.

* Вечер наступил. Трещат поленья. *

Вечер наступил. Трещат поленья.

За окном лежит сырая даль.

Где же ты, слепое самомненье,

Где ты, моя зрячая печаль?

Мы большое обретаем в мелком

И стремимся к мелкому опять.

Как не надоест минутным стрелкам

Этот вечный круг свой совершать?..

* Никуда ты уже не уедешь. *

Никуда ты уже не уедешь.

В лихорадке трепещущий весь,

Отгремевшего века последыш,

Ты, конечно, останешься здесь.

Никогда не бывал ты досужим.

От лирической черной сохи,

Под своим одеялом верблюжьим

Ты и нынче слагаешь стихи.

Перламутровый отблеск заката

Озаряет кусок потолка.

Ну ответь: разве жизнь виновата,

Что послушно идет к сорока?..

* Он письма разбирал и думал о своем, *

Он письма разбирал и думал о своем,

А мир глядел в замерзшее окошко

Нахохлившимся, жалким воробьем.

Еще слеза, еще совсем немножко,

Мы докопаемся до смысла и уйдем.

Барашковые святки озорные

И женщины, метелью повитые —

Все это только многолюдный дом,

Не помнящий о первенце больном.

В коляске северной летят глухие ночи,

Рука ныряет в жаркие меха.

Всех малых правд острее и короче

Отточенное перышко стиха.

Эй, эй, седок, не знаешь, кто там правит,

Кто там подковы ледяные гнет

И сумасбродно, с хрипотцой поет:

"Что любящее сердце проклянет,

То одинокая душа прославит"?

* Год живу, от боли каменея. *

Год живу, от боли каменея.

Какова цена моим слезам?

Маленькая правда плачущей Психеи

Не дойдет к осенним небесах.

Там сиянье, чудное свеченье,

Там дано всю скорбь земли забыть.

А у нас — ненужное терпенье,

Вечный страх, приговоренность жить.

* Вновь бумага под рукой, *

Вновь бумага под рукой,

И пишу, синице вторя.

А когда придет покой?

— После горя, после горя.

Крова нет, свободы нет.

Только тусклый снег в отчизне.

А когда прольется свет?

— После жизни, после жизни.

* В саду чудесном наши отраженья *

В саду чудесном наши отраженья

Качала помраченная вода.

Но две души замедлили --">