Константин Михайлович Симонов - Суворов

и бедной, где он вырос,

Земли, в которую его

Вдвоём со шпагою положат,—

Её ни месть, ни плутовство,

Ничто уже отнять не сможет.

Среди хлопот, обычных дел

Он редко замечал природу,

Но вдруг сегодня захотел

К песчаному речному броду

Подъехать на рысях в жару

И жадно воду пить из горсти;

Или, к своим оброчным в гости

С ружьём забравшись поутру,

Из камышей пальнуть по уткам;

А коли на дворе зима —

По новгородским первопуткам

Скакать в лесу, чтоб бахрома

С ветвей за шиворот, чтоб тело

Кололо снегом, чтоб лиса,

Как огненная полоса,

Вдруг за стволами пролетела…

Разжечь костёр, чтоб вдруг в дыму

Вспорхнула вспугнутая галка…

Всё это вовсе ни к чему —

Да умирать уж больно жалко!

И, Прошку с толку сбив, теперь.

Когда все щёлочки заткнули,

Он просит, чтоб открыли дверь

И окна настежь распахнули.

«А помнишь, Прошка, в Измаиле

Как ты горячкою хворал?» —

«Ещё б не помнить! Был в могиле,

Да бог раздумал, не прибрал».—

«Ты вспомни, Прошка, ты, похоже,

Почти, как я, болел в те дни:

Я рук не подниму — ты тоже

Не мог поднять их с простыни,

И кости у тебя болели,

И лоб, как у меня, потел…

И уж не думал встать с постели,

А помирать всё не хотел.

Сперва садился на кровать,

Потом ходил, держась за стену…

Вот так и я, глядишь, опять

И встану и мундир надену…

Что плачешь? Думаешь, не встать?

Сам знаю — время в путь-дорожку.

Начнёт за окнами светать,

Один, как перст, ты будешь, Прошка

Да разве ты один такой?

Пересчитай полки и роты —

Как только выйду на покой,

Все будут без меня сироты…»

Но Прошка, привалясь к стене,

Не выдержав ночей бессонных,

Уже дремал и монотонно

Поддакивал ему во сне…

И ни души кругом… Ну, что же,

Пока ты важный господин,

Так все готовы лезть из кожи,

А умирать — так ты один…

Он поспешил глаза смежить,

Чтоб не прочли в последнем взоре

Безумную надежду жить,

Людское, будничное горе.

3

Вдоль долгих улиц гроб несли.

На бархате ряды регалий,

Оркестры медным шагом шли,

Полки армейские шагали.

Чтоб этим оскорбить хоть прах,

В эскорт почётный, против правил,

В тот день заняв их на смотрах,

Полков гвардейских не дал Павел.

Ну, что ж! Суворов, будь он жив,

Не счёл бы это за обиду;

Он, полстолетья прослужив,

Привык к походному их виду,

Он с ними не один редут

Взял на веку. И, слава богу,

За ним в последнюю дорогу

Армейские полки идут.

1938–1939

--">