Сергей Сергеевич Аверинцев , Владимир Борисович Микушевич - Звездное затмение

стряхнуть вам,

вы, стоящие там, где прах в свет

превращается.

Прах превращается в свет — вездесущая алхимическая трансмутация у Нелли Закс — а при сем присутствующие созерцатели остаются прахом. Такова «древняя игра палача с жертвой, гонителя с гонимым». Нелли Закс пишет, предостерегая, «чтобы гонимые не стали гонителями».

Гротескная взаимность гонителя с гонимым не ускользнула от внимания Нелли Закс. Она пристально исследовала черную тень, упавшую на ее жизнь. Сталин все-таки присматривался к Мандельштаму. Гитлер даже не сознавал таинственных уз, которые связали его со среднестатистической единицей по имени Нелли Закс, обреченной на переселение (так на жаргоне нацистов называлась ликвидация). Между тем Нелли Закс обрисовала Гитлера по-своему не менее точно, чем Осип Мандельштам обрисовал «душегубца и мужикоборца» в известном стихотворении. Впрочем, оба стихотворения самой своей точностью подчеркивают различие между Сталиным и Гитлером, и оно оказывается различием не только по отношению к поэту, но и по отношению Сталина и Гитлера к самим себе. Кремлевский горец страшен у Мандельштама потому, что он вне человечества и человечности. Действительно, Сталин оставался внешним и для тех, кто славил, и для тех, кто проклинал его. Внутренний Сталин немыслим и невозможен. Сталин был внешним прежде всего для Джугашвили. Напротив, Гитлер был внутренним для Шикльгрубера и тем более для своих последователей. Поэтому в стихотворении Нелли Закс его накликают тайные желания крови. Гитлер овладевает человеком извне, потому что вырывается изнутри, воплощая запретные постыдные чаянья, как это описано у Фрейда и Юнга. Известный психолог Эрих Фромм выпустил в 1973 г. обширный труд под названием «Анатомия деструктивности», поставив Гитлеру диагноз: скрытая, но воинствующая некрофилия. «Человек, снедаемый сильнейшей, всепоглощающей страстью к разрушению», — так характеризует Гитлера Эрих Фромм. Нелли Закс уже в сороковые годы писала, что жуткого кукольника вызвало к жизни «тысячекратно умерщвленное царство земное», и знак вопроса в конце строфы лишь усугублял точность в прозрении.

Осязаемые, хотя и противоестественные узы между Нелли Закс и Гитлером завязывает само слово «кукольник» (по-немецки der Marionettenspieler). В Берлинском театре марионеток игрались ранние пьесы Нелли Закс. Марионетки действуют и в поздних ее драмах. Марионетка — магический танцовщик, склоняющий Давида Сильфано к мистическому самоубийству. Давид пляшет, пока в конце концов не вырывает у себя сердце. Но ведь самоубийством покончил и сам жуткий кукольник Адольф Гитлер. Самоубийством покончил в 1811 г. и Генрих фон Клейст, великий немецкий поэт, автор глубокомысленного сочинения «О театре марионеток». Клейст превозносит сверхчеловеческую грацию марионетки. Марионетка грациознее человека, потому что она не мыслит и у нее центр тяжести везде. Подобной марионеточной грацией отличаются убийцы на репетиции в стихотворении Нелли Закс:

Руки вверх, руки вниз,

ноги вверх, ноги вниз,

и закатное солнце народа синайского

красным ковриком под подошвами.

Репетиция убийц напоминает одновременно марш и танец. Нелли Закс вслед за Клейстом видит в марионетке прежде всего ее способность танцевать. В романе Евгения Замятина «Мы» герой спрашивает: «Почему танец — красив? Ответ: потому что это несвободное движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу в самые вдохновенные моменты своей жизни (религиозные мистерии, военные парады), то это значит одно: инстинкт несвободы органически присущ человеку…»

Вот почему фюрер — кукольник. Он порожден инстинктом несвободы и обладает способностью возбуждать этот инстинкт. Известно, что Гитлер имел успех не только у масс, но и у женщин. Эрих Фромм пишет: «Примечательно, что многие женщины, испытавшие близость с Гитлером, покончили или пытались покончить жизнь самоубийством…» Складывается впечатление, будто Гитлер завораживал и заражал женщин своей готовностью к самоубийству. Самоубийством он грозил уже во время мюнхенского путча и после него. Идея самоубийства так или иначе присутствует во всех его замыслах и действиях. В конце концов, Гитлер осуществляет самоубийство, обставив его как праздник бракосочетания. Вместе с ним --">