Дмитрий Борисович Волчек - Полуденный демон

игнасио — мы просто тени

такие же как те что говорят

у беккета из ямы оркестровой

где змеи ядовитые скользят

и хуй стоит как факел двухметровый

1994

ГЕРМАНИЯ

1.

топорщит ветер белые штаны

горит рейхстаг лиловый

он убежал от молодой жены

к цыганке чернобровой

в узилище дрожит вуалехвост

на пальце морщится камея

и фюрер произносит тост

застенчивый как болеро равеля

2.

посуда наполнена ядом

фельдмаршал диктует приказ:

позиции под сталинградом

оставить в трагический час

брунгильда зегзицей рыдает

у зигфрида кровь на губах

и ангел над ними витает

с зердутовой розой в перстах

3.

садится в утлую пирогу

брезгливый господин

задумался но вот диктует строго:

«рейхсканцелярия берлин —

томительно кипение чужбины

феллахи сфинксы субмарины

мелькает полумесяц медный

жужжит пчела трепещет тетива

и унтерменш кричит победно

татарские слова»

4.

вновь я видел разрушенный дрезден

там холодные юнги лежат

доводилось в каморке железной

окровавленный грызть шоколад

в подземельи сливаются лица

голосит полевой телефон

вольдемар наклоняется к фрицу

говорит: «мне понравился он

кто бы знал что за сладкая мука

умирающего приласкать

целовать его вялую руку

и арийские бедра терзать»

5.

подарок — лучше нет — летейская дремота

глаза скует асбестом димедрол

визг чайника как исповедь пилота

упрятанного в жестяной котел

— у печки бедной валенки согреешь

дрова плывут по выцветшей реке

бла-бла бла-бла: произнести не смеешь

ни слова на коварном языке

приставки флексии роятся лепестками

от ветра тусклого дуреет голова

и двери щелкают курками

как унтер-офицерская вдова

мюнхен, 1994-95

«батюшки! грохнула черная медь…»

батюшки! грохнула черная медь

скальпель елозит в прибое

кровь полоумную можно согреть

только иголкой стальною

вот полыхнул александровский сад

бьется звезда на погосте

молния скачет и зубы блестят

у трансильванского гостя

там где простуженно морфий хрипел

нет ни рассудка ни дома

только куриное слово расстрел

как илиада знакомо

1994

«спешишь торопишься — куда?»

спешишь торопишься — куда?

всё в мертвенное пламя

где всласть топорщится звезда

советскими лучами

отшельник яму развернул

средь глины и навоза

и чудится далекий гул

и стоны паровоза

железный зверь к тебе идет

в пылающем веночке

он плоть тупую раздерет

на мелкие кусочки

1994

«рабочий класс встречает месяц май…»

рабочий класс встречает месяц май

на тормозе поблескивает сперма

играй гармонь о мать твою играй

про то как поступила с олоферном

коварная юдифь про то как вспыхнул куст

и спас господь исака от закланья

играй гармонь про то как взмыл от уст

эола пух про то как на веранде

мы пили чай в андроповском году

вокруг уже черемуха сияла

и быдло жадно ерзало в саду

и змейка из глазницы выползала

1992

«ходят женщины как птицы…»

ходят женщины как птицы

участковый взад-вперед

«не пора ли вам жениться?»

любопытствует народ

что такое? почему?

«не пора ли к аналою?»

и хрипящую муму

тянут жадно за собою

слушай милое созданье

вот окопы мирозданья:

здесь торчат глаза пустые

наблюдая от тоски

в перистальтике россии

тощей иволги крюки

1994

«горел ли петербург?..»

горел ли петербург? горел

--">