Николай Александрович Зиновьев - Поэтический спецназ России

народа и тонко воспринимая его настроения, поэт просто и мудро даёт своему времени достаточно суровую оценку, которая, конечно же, воспринимается не только как его индивидуальная, но и как глубоко народная. У него не так много стихов о нашем недавнем советском прошлом. Но именно в них проявляется одно из его лучших качеств как художника слова и человека: он не впадает в крайности, вызывающие неприятие, он предельно правдив и объективен, хотя понятие объективности применительно к поэзии едва ли уместно, поскольку она глубоко эмоциональна по своей сущности и, следовательно, большей частью субъективна. В стихах о временах социализма, безусловно, проскальзывают ностальгические нотки, но в целом они являют собой образец того, как надо бережно относиться к истории и искать в ней не только чёрные краски, но и то сокровенное и нетленное, что помогло бы человеку жить в настоящем. В этом сборнике есть стихотворение, посвященное В. Н. Павлюченкову. Смысловые и духовные параметры этого посвящения выходят далеко за рамки дружеского послания. В нём звучит то настроение, которым живут люди старшего поколения, утверждается мысль о том, что в прошлой советской действительности, которую многие сегодня окрестили «империей зла», было чем гордиться: и силой, и мощью, и славой, и единством устремлений:

                 ***

От вас, молодые, не скрою:

Не Божью, но знал благодать,

Я Родину видел такою,

Какой вам её не видать.

Я видел такую державу,

В Империи жил я такой,

Что вечно за прошлую славу

Я буду держаться рукой.

Иначе я рухну, как древо,

На нынешний глядя народ,

Смотрящий то вправо, то влево.

А мы зрили только вперед.

Обращения поэта к прошлому лишены каких бы то ни было идеологических красок, в них, как правило, в конкретных земных деталях воспроизводятся нравственные ценности, в нынешней жизни только утраченные, но и поруганные. Яркий пример тому стихотворение «Из детства»:

           ***

Стояла летняя жара.

И мама жарила котлеты.

И я вершил свои «дела» —

Пускал кораблик из газеты.

И песня русская лилась

Из репродуктора в прихожей…

Не знаю, чья была то власть,

Но жизнь была на жизнь похожей.

Я помню, как был дядька рад,

Когда жена родила двойню.

Сосед соседу был как брат…

Тем и живу, что это помню.

Жизнь теперешняя по отношению к той воссоздаётся по принципу контраста, в ней нет крепких нравственных опор и, следовательно, почвы для душевного покоя:

              ***

Я помню всех по именам,

Кто нас учил, что труд — награда.

Забудьте, милые!

Не надо…

Труд — наказанье Божье нам.

Как может быть мой дух высок,

Когда до поту, до измору

Я за говядины кусок

Дворец роскошный строю вору?

Ведь я потворствую ему.

Ведь я из их, выходит, своры…

О, век! Ни сердцу, ни уму,

Ни духу не найти опоры.

Как художник, Н. Зиновьев обладает удивительной зоркостью.

Он видит в окружающей жизни страдания обыкновенных людей и ходит нужным заострить на них своё внимание, убеждённо полагая, что успешно бороться с равнодушием, злом можно только силой пепельного откровения, силой пусть горькой, но правды. Вряд ли оставят читателя равнодушным стихи об очереди в собес, о нищенке копающейся в мусорном контейнере, об однокласснице Катьке, вышедшей на панель… Новое время — новые приметы. Пожалуй, и не припомнишь случая, чтобы обласканные вниманием столичные поэты снизошли до мусорного ящика. У них другая забота: «пофилософствовать в скорлупке» о высоком предназначении поэзии, низвергнуть своего предшественника или современника, чтобы самому взгромоздиться на пьедестал. Они и в упор не видят, точнее не хотят видеть, того, что видит Н. Зиновьев, поскольку живут не в сельской хате, а где-нибудь на десятом этаже, между небом и землёй, откуда всё видится как бы в тумане…

Стихи, собранные в этой книге, убедительно говорят о том, что Н. Зиновьев созрел и как поэт, и как гражданин. Он глубоко оригинален и неповторим в своих мыслях и чувствах, в художественных средствах их выражения. Он обрёл свой оригинальный поэтический стиль, свой меткий, образный язык, основанный на предельной простоте, лишённый подзатертых высоких слов, --">