Вениамин Александрович Каверин , Илья Григорьевич Эренбург , Евгений Иванович Замятин , Борис Леонидович Пастернак , Михаил Михайлович Зощенко , Василий Васильевич Казин , Сергей Александрович Обрадович , Борис Андреевич Пильняк , Николай Николаевич Асеев , Александр Георгиевич Малышкин , Вера Васильевна Ильина , Петр Васильевич Орешин - Круг. Альманах артели писателей

class='book'> Ник. Асеев В стоны стали В стоны стали погруженным

В шепоть шкива, в свист ремня

Как мне брызгнуть по Гужонам

Радость — искрой из кремня?

Надо выбить, вырвать, вызвать,

Не успевши затвердеть

Из-за лязга, из-за визга

Дрожь у тысячи сердец.

Надо вызнать кранов скрежет,

Протереть и приладнять

То, что треплет, кружит, режет

Болью будущего дня.

Ты о чем замолк, формовщик?

Выбей годы в звон листа!

О тебе теперь бормочет

Закипающая сталь…

Тугоплавкого металла

Зачерпни и пей до дна —

Пусть и этой песни алой

Влага — горлу холодна;

Если горло стало горном,

День — расплавленным глотком —

Голос — будь огнеупорным,

Рвущим легкие гудком.

Пусть же все колеса сразу

Затрепещут, зазвенят —

Сложат песню к фразе фразу,

Прокатив через меня.

1922.

С. Обрадович Любовь

Встретились. Шуршала травами

Ткань в станке сквозь гул и мглу.

Незабудками лукавыми

Цвел электро-мотор в углу.

К рычагу склоненная усталая

Вздрогнула запыленная бровь.

Видели: в чаду затрепетала

Светлым голубем любовь.

Утром радостные вместе шли мы

От полуночных ворот;

Ласково кивал кудрями рыжими

На заре вздыхающий завод.

Только — каждый взор встречной — насмешкою,

Каждый шопот — плетью вслед:

— Глупый! Над мгновеньями не мешкай!..

На земле любви и счастья нет…

Но взревели гневом камни города,

Горечью позора и обид.

За толпой настойчивой и гордой

Стих завод, покинут и забит.

Были дни: от холода и голода

Трепетные прятали слова.

Был за каждым уходящим годом

След дымящийся кровав.

Трупы жгли в полях и трупной мглою

Заволакивалась синь.

Город глох зловещею могилою,

Тишью вымерших пустынь.

Ржавчиной сочилась по окрайнам

Скорбь заводская и тлела новь.

В схватках счет теряли дням и ранам

Берегли — винтовку и любовь.

Петр Орешин Ржаное солнце

Буду вечно тосковать по дому.

Каждый куст мне памятен и мил.

Белый звон рассыпанных черемух

Навсегда я сердцем полюбил.

Белый цвет невырубленных яблонь

Сыплет снегом мне через плетень.

Много лет душа тряслась и зябла

И хмелела хмелем деревень.

Ты сыграй мне, память, на двухрядке,

Мы недаром бредим и идем.

Знойный ветер в хижинном порядке

Сыплет с крыш соломенным дождем.

Каждый лик суров, как на иконе.

Странник скоро выпросил ночлег.

Но в ржаном далеком перезвоне

Утром сгинет пришлый человек.

Дедов сад плывет за переулок,

Ветви ловят каждую избу.

Много снов черемуха стряхнула

На мою суровую судьбу.

Кровли изб — сугорбость пошехонца.

В этих избах, Русь, заполовей!

Не ржаное ль дедовское солнце

Поднялось над просинью полей?

Солнце — сноп, и под снопом горячим

Звон черемух, странник вдалеке,

И гармонь в веселых пальцах плачет

О простом, о темном мужике!

Вера Ильина Дачный бунт

Нынче утром жимолость

в росной влаге вымылась,

ломится на приступ,

зеленит фасад.

Вихрем крыльев машучи,

стонет царство пташечье,

и сосняк вихрастый,

из травы выпрастываясь,

лезет хвоей в сад.

            —

Знала, — спорить нечего, —

про такое пекло.

Ведь недаром с вечера

что-то сердце екало.

Чуть со старой вишнею

май сдружил перила,

я мечту давнишнюю

пташкой оперила.

Звонких песен в горле ком

затянув потуже,

взмыла в небо горлинка

собирать подружек.

Брызгами росы пылил

луч, с рекой судача. —

Только тут рассыпали

птичий звон над дачей.

           —

Натворили в час такого:

за подкоп взялись улитки.

Ветер, вздыбив частоколы,

треплет ветхие калитки.

Гнутся, смятые сиренью,

--">