Анна Андреевна Ахматова , Владислав Фелицианович Ходасевич , Ирина Владимировна Одоевцева , Георгий Викторович Адамович , Михаил Алексеевич Кузмин , Вячеслав Яковлевич Шишков , Георгий Владимирович Иванов , Евгений Иванович Замятин , Ольга Дмитриевна Форш , Василий Иванович Немирович-Данченко , Алексей Михайлович Ремизов , Всеволод Вячеславович Иванов , Константин Александрович Федин , Федор Кузьмич Сологуб (Тетерников) , Михаил Михайлович Зощенко , Николай Николаевич Никитин , Николай Семенович Тихонов , Мариэтта Сергеевна Шагинян , Вильгельм Александрович Зоргенфрей , Михаил Леонидович Слонимский , Всеволод Александрович Рождественский , Елизавета Григорьевна Полонская , Николай Авдеевич Оцуп , Виктор Васильевич Муйжель , Надежда Александровна Павлович , Анна Дмитриевна Радлова , Виктор Яковлевич Ирецкий , Наталия Васильевна Грушко , Сергей Евгеньевич Нельдихен , Владимир Алексеевич Пяст - Петербургский сборник. Поэты и беллетристы

Мечте,

Когда, как вихрь, я мчусь по сцене

В диагональном fouetté.

Или в капризах арабески

Ногой едва коснусь земли,

Как тень давно забытой фрески

Мне рукоплещут короли.

И, словно серые вороны,

У парапета темных лож,

Следят обманутые жены

Мою ликующую ложь.

Кто-ж не помыслит об измене

Своей любовнице, Мечте,

Когда, как вихрь, я мчусь по сцене

В диагональном fouetté.

В. Зоргенфрей

Лилит.

1.

В пределы предначертанного круга

Вступают две согласные судьбы…

Ты слушаешь, как северная вьюга

Раскачивает гулкие столбы.

Искрится шелк волос твоих зловеще

И, гневное молчание храня,

Ты смотришь на бессмысленные вещи, —

На ржавый снег, на сосны, на меня.

Тоска моей размеренной дремоты —

Как давний сон. И кровь во мне стучит;

Я ждал тебя. Не спрашиваю, кто ты,

Любимая. Я знаю — ты Лилит.

Темнее взор. Зрачек атласный шире,

Печальнее надменные уста —

Да, ты одна. Одна в пустынном мире.

И за тобою смертная черта.

Усмешкою смыкаются ресницы,

На лоб скользнула шелковая прядь —

Вот только эти траурные птицы

Над озером. О чем они опять?

2.

Летний сумрак славит Бога

Небо зноем не томит.

Милосердная дорога

Привела меня к Лилит

Дремлют шелковые птицы,

Стынут стрелы хрусталя.

Под ногою у царицы

Темнокрылая земля.

Улыбнется — день зажжется,

Отвернется — кровь прольется,

Будет так, как повелит

Благосклонная Лилит.

Я целую плащ узорный

И державное кольцо,

И усмешкою покорной

Освещается лицо.

Но под царским покрывалом

Сердце легкое болит:

Об ином, о небывалом

Сумрак шепчется с Лилит.

3.

Руку жмут еще кольца колкие,

А уж сердце летит, летит…

Ну, простимся, радость недолгая,

Солнце ночи, моя Лилит.

Легок путь — без счастья и ревности.

Не одна ли мера, скажи,

И моей легкокрылой верности

И твоей беззащитной лжи?

Только плечи запомнить тонкие,

Только шелком волос вздохнуть…

В ночь, по скату, тропами ломкими

Побреду, дойду как-нибудь.

Георгий Иванов

1.

Вздохни, вздохни еще, чтоб душу взволновать,

Печаль моя! Мы в сумерках блуждаем

И обреченные любить и умирать

Так редко о любви и смерти вспоминаем.

Над нами утренний пустынный небосклон,

Холодный луч дробится по льду…

Печаль моя, ты слышишь слабый стон:

Тристан зовет свою Изольду.

Устанет арфа петь, устанет ветер звать

И холод овладеет кровью…

Вздохни, вздохни еще, чтоб душу взволновать

Воспоминаньем и любовью.

Я умираю, друг! Моя душа черна,

И черный парус виден в море.

Я умираю, друг! Мне гибель суждена

В разувереньи и позоре.

Нам гибель суждена и погибаем мы

За губы лживые, за солнце взора,

За этот свет, и лед, и розы, что из тьмы

Струит холодная Аврора…

2.

Меня влечет обратно в край Гафиза,

Там зеленел моей Гюльнары взор,

И полночи сафировая риза

Над нами раскрывалась, как шатер.

И память обездоленная ищет

Везде, везде приметы тех полей,

Где лютня брошенная ждет, где свищет

Над вечной розой вечный соловей.

М. Кузмин

РОЖДЕНЬЕ.

Без мук Младенец был рожден,

А мы рождаемся в мученьях.

Но дрогнет вещий небосклон,

Узнав о новых песнопеньях.

Не сладкий глас, а ярый крик

Прорежет тленную утробу.

Слепой зародыш не привык,

Что путь его — подобен гробу.

И не восточная звезда

Взвилась кровавым метеором,

Но впечатлелась навсегда

Она преображенным взорам.

Что дремлешь, ворожейный дух?

Мы — потаенны, сиры, наги,

Надвинув на глаза --">