Игорь Миронович Губерман - Одиннадцатый дневник

огорчительной напрасности

попыток душу оберечь.

* * *

Про то, что я тоскую и грущу,

что больше не пою весёлых песен,

сегодня я в лицо сказал борщу,

который переварен был и пресен.

* * *

Истёрлись юные томления,

забыто первое свидание…

У смерти есть уведомления,

одно из первых – увядание.

* * *

Снился мне удивительный бред,

из разряда вполне сумасшедших:

ем я свой ежедневный обед,

а вокруг меня – тени ушедших.

* * *

Печалюсь я совсем напрасно —

течёт отменная пора:

и в голове пока что ясно,

и выпить хочется с утра.

* * *

Никто на свете не повинен

в житейских горестях моих,

и в тесноте моих извилин

опять лопочет новый стих.

* * *

Столько мерзости в мире творится

при молчащем общественном мнении,

что светлеют причастные лица,

а свидетели – в недоумении.

* * *

Враньё и ложь не побороть,

они царят сейчас,

но кажется, и сам Господь

наёбывает нас.

* * *

Приснился мне роскошный сон:

я в рай медлительно иду,

а над котлами вознесён

стоит мой памятник в аду.

* * *

Моя поэзия простая

полна исконных слов народных,

и пусть меня ругает стая

из эрудитов гуглеродных.

* * *

Я сионист и русофил,

я просто с этим вырос —

во мне гнездо, похоже, свил

раздвоенности вирус.

* * *

Увы, но такая натура,

и грустно мне в этом признаться:

в меня мировая культура

напрасно старалась впитаться.

* * *

Немало в жизни было сложностей,

на одоленье был я скор,

а вот упущенных возможностей

я не заметил до сих пор.

* * *

Всё прошлое сгорает не дотла,

судьба его совсем уже другая:

из памяти оно ручьём тепла

течёт, печаль и радость исторгая.

* * *

Смотрю на морды, рожи, хари,

на скотский в их чертах покой;

конечно, все мы – Божьи твари,

но не до степени такой.

* * *

Раньше я не думал как-то никогда

о великой трудности сосуществования:

у людей без совести нету и стыда,

и напрасны, значит, все увещевания.

* * *

Остаток ощущая как избыток,

браваду излучая и кураж,

едва хлебнув живительный напиток,

мы сразу же плюём на возраст наш.

* * *

Загадка останется вечной

при всём изобилии книжном:

Творец существует, конечно,

но в виде, для нас непостижном.

* * *

Моё житьё весьма обыкновенно —

уже с утра за письменным столом;

а время, когда море по колено,

в далёком и забывшемся былом.

* * *

Смотрели б мы уверенней вперёд,

и стал бы жить духовнее народ,

но много очагов цивилизации

страдает от еврейской оккупации.

* * *

Строит культура мосты между нами,

тихо слабеют убойные банды,

только мосты эти рушит цунами

шквальной, разящей мозги пропаганды.

* * *

Какая музыка играла,

когда мы были молодые!

И эти искры карнавала

мы помним – лысые, седые.

* * *

Творит судьба крутые виражи,

и вовсе неожиданно притом,

и самые отважные мужи

в них гибнут в одиночку и гуртом.

* * *

Знавал я очень много увлечений,

в читательстве особо был активен,

а вот насчёт любых вероучений

я холоден и сухо объективен.

* * *

Наша похоть – таинственный текст,

Божьи замыслы в нём сокровенные,

потому что ведь именно секс

восполняет потери военные.

* * *

По многим я поездил городам,

и разные бывали впечатления,

теперь, когда немного я поддам,

то вру про них, сопя от умиления.

* * *

Уплыли годы услаждений,

уже во тьму готов билет,

но много блудных побуждений

ещё бурлит на склоне лет.

* * *

Прошёл я когда-то сквозь тучу сомнений,

и стих мой душевный пожар;

я чтец-декламатор моих сочинений,

я сам отыскал этот жанр.

* * *

Кипит вокруг военный пыл,

кипит, шипя, планета;

Творец создал нас, но забыл,

зачем Ему всё это.

* * *

Ликует от виршей лихих

поэтов шумливая свора,

обильно родятся у них

стихи из душевного сора.

* * *

А я бы многое отдал,

когда б дознаться смог,

кто на планете правит бал.

Но ясно, что не Бог.

* * *

Сполна познавши в жизни

--">