Евгения Голосова - А что мы будем делать зимой?

Мы затерялись, забылись, запутались, мы замираем в устойчивых позах.

Море волнуется, море волнуется, вам не идет так взволнованно жмуриться,

Вы улыбаетесь мне непочтительно, я рассыпаюсь в невзрачных угрозах.

Женщины яркие, нежно-весенние, нравятся более вам или менее,

Вы не застенчивый, я не жеманная, трепетный город сегодня в разгуле,

Женщины яркие, нежно-весенние, очень втесняются в наши мгновения,

В ваших глазах не одно отражение, вы мимоходом меня обманули…

Море волнуется, море волнуется, вы не должны огорчаться и мучиться,

Ваше лицо не привыкло к усталости, вы переносите нежность, как пытку.

Море волнуется, море волнуется, я – самолетом, а вы – как получится,

Разными рейсами, в разные стороны, если хотите, пришлите открытку.

* * *

На трогательной площади Восстания

Вокзал вдыхает утренний бензин,

И ранних электричек расписание

Читает вслух мой близорукий сын.

Глаза его оценивают наскоро

И ловят, словно сеточкой сачка,

Он щурится, задумчиво и ласково

Рассматривая девочку в очках.

Глазам его за выпуклыми стеклами

Похожий очень нужен кто-нибудь.

Но электричка с огоньками блеклыми

Давно уже пришла на пятый путь.

На трогательной площади Восстания

Уехавшему сыну моему

Та девочка прошепчет: "До свидания",-

Вплетая в косу желтую тесьму.

* * *

Наша встреча пришлась на холодные дни,

Было жутко, хотелось согнуться, ссутулиться,

Ощущался во всем недостаток брони,

Говорилось: гляди, что творится на улице!

Был как будто не март. Отступила весна,

И сдалась, и сложила свои полномочия.

Я сидела в углу. Ты стоял у окна.

И в узоры мороз превращал многоточия.

Буриме на исходе холодного дня:

На тебя беспощадно накатывал рифмы вал,

И смешались слова в голове у меня,

Ты вничью не играл, ты играл и выигрывал.

Вот и сумерки. Рядом с огнями аптек

Загорелись созвездья "Одежда" и "Оптика".

Мы смотрели на город, смотрели на снег

Из окна, словно пара уставших синоптиков.

* * *

На излете осени мы встретимся, наверное,

Струны сумасшедшие ударами согрей,

Ощути бессонницу, как пулю револьверную,

Имя переменится – так памятью твоей.

Имя переменится, забудется, исторгнется,

Вот уже с тобой она, сумятица разлук.

Стоит ли печалиться, разлука ведь невольница,

Ждет своей свободы, да не вырваться из рук.

Бьешь меня ладонью ты, и время на пол брошено,

Больше мне не больно, да и ты уже привык.

Только ветер влюбчивый, усталый и встревоженный

Стуком отвечает на запомнившийся крик.

15.45. Период кинжальных уколов узнавания.

Ты не знаешь, куда я ушла, разнадеявшись ждать,

Ты не видел обновку под цвет твоего пиджака,

И не больно, когда об углы, об окно и кровать

По велению пульса беспомощно бьется рука.

Вот, гуляя по парку, мы слышим предпраздничный смех,

Вот ночными губами мы ловим предутренний смог.

Если держишь ты камень, то птицей взмывает он вверх,

Если вижу я птицу, то камнем ложится у ног.

И сегодняшний день, проведенный тобой без меня,

Был томительно – свеж , беспокоен и горек на вкус.

Я пришла невпопад. И в дверях воротник приподняв,

Растеряла улыбку овальных агатовых бус.

Музыкальное сопровождение

Оркестр играет на трубе,

И ты идешь почти вслепую

От пункта А до пункта В

Под мрачную и духовую.

И дождь, и капли на лице

Тебя не трогают ни капли,

Из пункта В до пункта С

Дорога скучная, не так ли?

Тебе сопутствует клавир,

Ведя одну из сольных партий,

И твой невидимый пунктир

Я регистрирую на карте.

Ударной в такт, и духовой,

Я твой маршрут вношу в афиши,

А ты идешь – по кольцевой -

Себя и музыки не слыша.

* * *

Иди, погадай на проспекте Литейном,

Все улицы враз оборвав, как ромашку,

Портрет нарисуй мне на гуще кофейной,

До боли сжимая ладонями чашку.

Как медиум, влейся в гранитные своды,

На схеме метро отыщи криптограммы,

Тем проще, когда в городские кроссворды

Уже внесены вертикали рекламы.

Соскучился? Ладно. Давай целоваться,

Давай же, кричи: Что подумают люди!

Но только не будем с тобой расставаться,

Подумают – ладно, но только не будем.

Давай распакуем полпачки бумаги,

Листы разбросаем, разметим страницы,

И – белые простыни, белые флаги,

И новые белые-белые лица!

Оставим все прежнее, полно же, полно,

Еще раз по новой начнем без отмашки.