Вадим Иванович Кучеренко - Библейские истории

И в день один презреть его нельзя.

И содомлянкою жена его осталась.

Ей вечно плакать соляным столпом

На долю участь жалкая досталась,

Когда погублен был огнем Содом.

А дочери… Как вышло, кто внушил им,

Что в гневе Бог весь род людской спалил

И возрождать его придется им одним?

А из мужей лишь Лот, и тот нещадно пил…

Но время лечит все; и Лот, лаская внуков,

Не любопытен был и дочерей прощал

За то, что вновь мир полон детских звуков.

Содом в душе храня, иного не искал…

Моисей

Куда народ свой, Моисей, ведешь?

Ужасно тешить тем свою гордыню,

Что Бог велел – и ты их всех убьешь.

Ведь убивал и прежде… Только ныне

Расчет другой, и жертвам нет числа.

Рожденным в рабстве золото святыня,

Им Бог твой чужд, как порожденье зла.

Не укради, не лги и не твори кумира,

Не возжелай жены чужой, его скота…

Бывала разве с сотворенья мира

Природа человека так чиста?

Жесток будь, Моисей, ведь за тобою,

Насквозь порочны и в душе рабы,

Плетутся грязною и грозною толпою

Твои убийцы – лишь ослабни ты.

Глаза сверкают, дыры в рваном платье,

Там – золотой телец, там – нож блеснет…

О, богоизбранный народ, какое счастье,

Что ни один из вас пустыню не пройдет!..

А Моисей бредет, не поднимая веки.

Зачем глаза ему, когда прозрел давно:

Так в океан текут, сливаясь шумно, реки,

Им жертвовать собой с рожденья суждено.

Но океан велик, и жертвы все забыты;

Так и народ твой будет, Моисей -

Великой цели ради все убиты…

Грех замолить не хватит жизни всей.

Так Моисей, ведя с собой беседы,

Безумным видом всем внушая страх

И божьим промыслом оправдывая беды,

Всех пережил и схоронил их прах.

И лишь тогда он обратился к Богу.

Сумев свое усердье доказать,

Вслух заклинал он утолить тревогу –

Конец пути из плена указать.

Ведь не напрасно жил он, орошая

Молитвой небо, а пески слезами,

Душой томясь и робко вопрошая,

Доколь ему идти за миражами…

Услышал Бог, ему виденье было:

Земля обетованная в цвету…

И все, что в прошлом умерло, ожило.

И умер Моисей… В раю ль? В аду?

Иудифь

Манассия, ты умер слишком рано!

Но Иудифь не осквернит свой дух

И плоть смирит постом, молитвой рьяной.

Лишь раз один позволь обет нарушить.

Манассия, народу смерть грозит!

Ведь Олоферн пришел твой дом разрушить.

Никто его в бою не победит.

О, Иудифь, твой замысел коварен!

Прекрасна ты, и Олоферн падет.

Себя забыв и все, чем был он славен,

К груди твоей со стоном припадет.

И в этот миг он слаб, а ты всесильна.

У ног твоих лежит; вот меч его.

Удар один – и хлынет кровь обильно,

Спасая жизнь народа твоего…

Случилось все, задумано как было.

Был Олоферн Юдифью поражен.

Но ложе разделить не враг постылый

Ей предложил, а тот, кто был влюблен.

Помедли, Иудифь, ведь ночь длинна.

Манассия, о, так давно ты умер!…

Как сладострастно шепчет сатана,

Что Олоферн прекрасен и разумен.

Пусть он умрет, но насладись сперва.

Наложница – на ночь, вдова – навеки.

И коли суждено, падет с плеч голова,

Но утоми ты негой прежде веки…

Прочь, наважденье! Олоферн, умри!

А вместе с ним погибни сожаленье.

Дух крепче плоти… Но скорей сотри

С лица слезу недавнего сомненья…

Был Олоферн по смерти так же страшен,

Как и при жизни – только не врагам.

Войска его бежали. День был ясен,

Проклятья возносились к небесам…

Манассию любил, как видно, Бог.

Его вдова вдовы честь сохранила.

И много лет жила, перемежая вздох

Молитвой благодарной и унылой.

Иов

И, Бога возлюбив, богат и знаменит.

Но доказать ему, что божий мир непрочен

Задумал сатана; он был в тот день сердит.

Как сатана прокрался в сердце Бога

И, ревностью дыша, сумел его озлить,

И почему вдруг Бог без всякого залога

Доверил сатане неправый суд вершить,

Не ведает никто; и меньше всех Иов.

Он, праведный, помыслить бы не мог,

Что в споре с сатаной, без лишних слов,

Его судьбу на кон поставил Бог…

Пожар, воры – Иов всего лишился.

Однако всех детей, дома и скот теряя,

Он на коленях день и ночь молился,

Бог дал – Бог взял, упрямо повторяя.

Бог ликовал, а сатана взъярился:

Ведь даже Ева пала, было дело…

Закат как будто кровью обагрился.

Душа крепка, Иов? Ответит тело.