Виктор Николаевич Вольфрам - Подъездные драмы

Виктор Вольфрам Подъездные драмы

Подъезды

Ну и вали, хлопнув дверью сказал ещё юный парнишка,

Ну и уйду, броско кинула дама в ответ,

У кого-то за стенкой такая интрижка,

А я поэт, у поэтов интрижек нет.

Уходи, крикнет женщина снизу,

Наливай, скажет сверху сосед,

Ну а я, прозу по карнизу,

Я же, всё же, поэт.

Мне уроки давать не надо,

Скажет матери дерзкая дочь,

Провожай меня, только взглядом,

Скажет мне белоснежная ночь.

Столько много творится в подъездах,

Столько много творится в сердцах,

Узнавать каждый раз полезно,

Чтоб потом не стучаться в слезах.

Ни к женщине снизу,

Ни к сверху соседу,

Не шагать по карнизу,

В квартиру прям к деду.

А просто сидеть и смотреть,

Чтобы бы было со мной если б я говорил с другими,

Просто реветь,

Вспоминать, каково это, быть друг другу родными.

-–

Романтики

Уже давно перевелись романтики на свете,

Уж никому нет дела до стихов,

Нуждаюсь, только, я, в одном ответе,

Ну почему все выбирают мудаков?

Ну почему цветы опять в помойку,

Ну почему строчки стихов туда же,

Мне говорят, что не нашёл еще родную койку,

Что ты найдешь ту самую однажды.

Но нам не надо, и не нужно,

Устав, схватив, в руках ружье,

Понуро её голос слушав,

Но понимая, все враньë.

И не писать стихи уж никому,

Не посвящать любовные баллады,

И всё, всегда, стремиться к одному,

Чтоб просто быть и далеко и рядом.

Уже давно перевелись романтики на свете,

Всегда встречают люди мудаков,

И всё кричать, и ждать ответа,

Кому же, посвящать стихов?

-–

Прости родная

Как хорошо, что я тебя встретил,

Прости что ты, повстречала меня,

Ты сердце разбила, я не заметил,

Я сердце собрал, и бросил с окна.

Я докурю, на последней выйду,

В окно серой панельной постройки,

Там, уже всё будет видно,

Машину в крови повезут до мойки.

Как поздно жизнь набрала обороты,

Как рано начал я писать,

Сейчас бы просто на воротах,

Пинать бы мяч, пинать бы мяч…

-–

Календарь

За смертью вечность одиночества,

Но лучше в ней себя губить,

Чем жить в любви среди пророчества,

Чем жить в любви, кого-нибудь любить.

Я убегал к холмам за дали,

Там дьявол прячется в лесах,

Там все маршрутки разом встали,

Там все общаются в стихах.

И он спросил, Чего ты ищешь?

Ту, что вновь полюбит так тебя?

А я сказал, таких не сыщешь,

И днем и ночью, без огня.

Он ухмыляясь зубы стиснул,

Ладонь в кулак и рявкнул гром,

И ветер в небе только свистнул,

И я забыл родной свой дом.

Я видел много глаз и много судеб,

И мне милей гашëнный взгляд твоих очей,

Чем сотни модельерных студий,

Чем красоты незримый апогей.

Но мне, судьба-злодейка, счастья не даëт,

Напротив, только забирает,

И свой последний, дикий взлëт,

Она другому посвящает.

Скажи мне, ты, рогатый чëрт,

Что на Земле имеет силу?

Быть может, корабельный форт?

Быть может танковые мины?

Но не любовь, ведь так?

Ответь же.

Всё верно, вторил дьявол мне.

Любовь всегда за так,

Как прежде.

Любовь имеет ровно силы,

Чтоб погубить лишь одного,

Доводит долго до могилы,

Достойна Бога самого.

А нам, с тобой, солдат удачи,

Лишь только крест, из древа ящик,

Да молчаливый день в году,

Судьбою Бога предназначен,

Календарём, повешенным в аду.

––

Певец

О времена, те времена когда мы танцевали,

И только мы вдвоëм, не нужен целый мир,

Когда мы просто вместе обажали,

Слегка звенящий блеск, моих картин.

Те времена прошли, остались только звезды,

Да старый ветер, что зовëт в ночи,

Ещё не поздно, не молчи.

Ещё сто лет нам жить и столько же страдать?

А может просто целоваться?

И никого в себе не убивать,

От суматохи отказаться.

Но всё прошло, прошли года,

И солнце перестало греть,

Свечи погасли, господа,

Певец убит, А кто же будет петь?

––

Целый мир

Оборвав все провода,

Позабыв про телефоны,

Нас вела одна судьба,

Оборвало страшной комой.

Ты не та и я не тот,

Целый мир причиной грешен,

Ты умна, я идиот,

На цепях опять подвешен.

Всё сложилось так по блядски,

Словно Бог закрыл глаза,

Я поверил в эти сказки,

И в --">