Динара Фикретовна Керимова - НЕтТО

В дождливый профиль, в солнечный анфас.

Пираты, древолазы, вратари –

Все роли исполняются легко,

А мне бы охлаждаться и хандрить,

Что нет ни сообщений, ни звонков,

Ни слова от тебя, [Да кто ты есть?

С чего я возомнила эту явь?]

Что нет того, что хочется прочесть,

Что я [и всё при мне] совсем ничья,

Что быстро растекается по дню

Обугленное лето, как пломбир…

Тебе я никогда не позвоню,

Но ты меня как будто бы люби.

Про папу

Лет дцать назад был город там и тот,

И жизнь текла до времени по маслу.

Родители подали на развод,

Меня подали в бабушкины ясли.

Шипела недовольная она

На папины во мне черты от чёрта –

Раскоса, не по-здешнему бледна,

Как тур, крепкоголова и упёрта.

Сажала на «до школы и домой»,

Сажала я в настенный алебастр

На кнопки Бритни Спирс и Бэкстрит Бойз,

Тайком бежала к папе на балластер.

Кричала ему с первого пути:

«Эй, папа, я внизу, лови воздушный!

А хочешь, почитаю новый стих

Про самую-пресамую предружбу?».

А после елось вкусное чуду

Из мяты и халты на тонком тесте,

Мы слушали на площади пандур,

Прожить мечтали лет на пару двести.

И так вот жили-были — я и он –

На Мира и Калинина, в субботу

Гоняли на футбольный стадион –

Анжи громил противника с налету.

Не дался только Шинник… Был июль

Без бабушки. Ходила мама в черном,

Спасала безголовую семью,

Закрашивала жизненное сторно

То в ЗАГСе, то в салонах красоты.

Шел месяц незапамятного года,

И папа на балластере простыл,

Дурацкая приморская погода.

Лечили аспирином с чесноком,

Три тетки — коренные дагестанки,

Поили трехпроцентным молоком,

Горячие раскладывали банки.

Я бегала на пары в институт,

А вечером носила апельсины,

Но только не сдавалась термортуть,

И да не пребывала с папой сила.

Был август. Без отца и без конца,

Потом еще один, второй и третий.

Я выросла в нелучшего чтеца,

А в лучшего — другие чудо-дети.

Немного сочиняю под хандру,

Подслушиваю в транспорте секреты,

Любимица скамеечных старух –

Была уже и в браке, и в декрете.

Вот только там не то, чтобы ахти…

«Эй, папа, как за пазухой у Бога?

А хочешь, почитаю новый стих

Про будни молодого педагога?

Читающего чаще ерунду

И пишущего в общем ровно то же…

Эй, папа! Улыбнись — и я пойду

К своей, #неточтораньше молодежи…».

***

Весенний ливень… Рядом чая кружка,

Кот, покетбук, резные мармеладки,

Любимая трындящая подружка,

Немного потучневшая к тридцатке.

По Первому то песни, а то танцы –

Все лучше новостей про Украину,

Про наглую лезгинку дагестанцев

На площади, прививки и вакцины.

И в вазе маки, ландыши, ромашки,

Добытые, конечно, нелегально,

Какие-то на столике бумажки,

И то, что в них, — уже большая тайна.

Все рядом, все как будто на ладони,

Без долгого усилия и боя,

Вот только в этом майском унисоне

Я не с тобою…

***

В мае — маяться. В кознях — каяться.

В ожидании — засмирнеть.

Мне не нравится эта пятница,

Поскорее бы ей дотлеть.

Будет цвеченным ветер к вечеру,

Расплескается синева,

Делать нечего в человеческом –

Там не действия, а слова.

Да и те в стыде недосказаны,

Не доверены языкам,

Сердце доброе голос разума

Пустит разве ли по рукам,

На все стороны через шторины,

Только надо ведь к одному.

Мы влюбленные псевдовоины,

Поступившие по уму.

***

В тени сегодня двадцать два,

Но тянет спину,

Не подбираются слова,

Летят в корзину.

Не хорошеет абрикос

Перед подъездом,

Идет все точно под откос,

Жизнь боль, ты бездарь.

Переболел февраль и март,

Не факт, что выжил,

Вошел в учебный авангард

И сразу вышел.

Прокисло в банке молоко –

Не будет каши,

Сулит зараза гороскоп

Тоску и кашель.

Смотрю с шестого этажа

На город в мае,

Весна — по-прежнему ханжа –

На солнце лает.

Не ожидаю ничего,

Простуды кроме,

Считаю годы и ворон

В негромком доме.

Переживаю, что собьюсь,

Сопьюсь от горя,

Ну а пока спасают блюз

И это море…

***

Ты как? Все норм? Апрель случился

В твоей подсеверной дали?

Играешь с кем-то снова в бисер,

Толковый молодой билингв?

Читаешь русские романы,

Мои стихи на крепкий сон,

В англосаксонские туманы