Виталий Андреевич Рычагов - Обращённый

Он вырвал сердце, камни взял.

Как мог наш кроуф быстроногий

Домой, волнуясь, побежал.

Но тут была другая новость:

Изба горит, и мать мертва.

Застлала ненависть, жестокость,

Слабей природы голова.

А «инквизиторы» стоят,

Пьют водку и картошку солят.

Но только вот казнить ребят

С ума сошедший кроуф изволит.

Проснулся зверь, проглотил камни,

И, смерти силу обретя,

Он разорвал людей камнями,

Пронзил костями, не шутя.

И тут, под силой предвкушенья,

Нарушил матери совет:

Без чести и без сожаленья

Устроил из людей обед.

Как я уже писал недавно,

Не смерть ждёт тех, кто ест людей.

Но жизнь не ждёт их и подавно.

Есть что печальней и страшней.

Степан упал, воззвал к останкам.

Собрался из останков змей.

Застыла б кровь и у тебя там,

Пусть были кроуфы и сильней.

А в центре змея … угадайте!

Наш обезумевший Степан.

Ползёт, бежит он, только знайте,

Рассудок пуст, пусть он не пьян.

Змей выполз в город. Вот поместье,

В котором Стёпы друг живёт.

Вот только пламя не на месте,

Не в очаге, везде ползёт!

Прознали местные о связи

Бояр с ворами, и о том,

С кем по ночам у коновязи

Встречался сын. Да, я о нём.

И эта мрачная картина

Заставила кроуфа бежать.

«Коли сожгли бояр и сына,

Мне жизни больше не видать!».

Степан морской звездой поплыл

По Волги тёплому теченью

И очень скоро позабыл

Своё ночное преступленье.

Коснулись солнышка лучи …

Уже не кроуфа. Это что-то,

От чьего вида хоть кричи.

Мамы не помогла забота.

Тела, что Стёпа кроуфом съел,

Что нацепил он при побеге

Срослись сначала в ком из тел

Со Стёпой на случайном бреге.

И через день, когда очнулся

Теперь морской уж людоед,

Он в море резко окунулся.

Он хочет есть, а еды нет!

Раздался вдруг противный крик,

Все «обращённые» застыли

«Корабль … Люди … Вот пикник!»

Собрались в стаю и поплыли.

И пред забвением глаза

Степана выразили горе.

Его последняя слеза

Как капля растворилась в море.