Ekaterina Husser - Незамеченные. Часть первая

Тот обыденный морозный воздух,

Пепел тяжело с тех глаз стряхнуть,

Что так мило смотрят в безмятежность.

И поля, и головы гниют,

Пули разбивают все надежды,

Мёртвый город в век не погребут…

Крылья из наивности подрежьте.

Пропащий

И адовое пламя

шептало на ухо тебе,

что кубок дребезжащий,

словно знамя

получишь ты в этой борьбе.

К хвальбе

корячится остывшая та совесть

и повесть

таки напишут,

ведь условность

важней,

чем истинный порыв.

Услышь,

пока ещё ты уязвив,

смог говорить

с тем, кто ревнив,

но вскоре

воедино всё сложив,

забыв,

что можешь быть брезглив,

каплей покажется

вдруг море

и в человечность дверь закрыв,

ты с упоеньем

насладишься ролью.

Уже сейчас я слышу сей мотив,

но истину не вытащить –

всегда труслив

нрав человеческий

и лжив.

Почти сошёл с ума.

От дна

уже не жаждет оттолкнуться,

дотянуться,

чтоб в эту каплю окунуться.

Ещё мгновение…

И с той же стороны

тебе пороки помогли споткнуться,

а мне останется лишь только ухмыльнуться,

да калачом дома свернуться,

когда заступят и твои часы,

если заступят…

И вовсе ли твои…

Сыночек

носочки.

Такие тёплые и мягкие,

чтоб вьюга

не пробралась к твоим ногам.

Недуга,

чтоб не случилось

у чужой реки.

Листки уже опали от тоски,

не по-людски

с рукой пустой прощаться,

откуда ж полной

на селе ей взяться,

но то неважно,

некогда тужить,

не нам сыночек,

а тебе служить,

врагов всё колотить

в окопе,

да жить в крови,

словно в сиропе

застывшем на ветру.

К утру

я успокоюсь и умоюсь,

не усну,

меня теперь прибьют

к тому окну,

которое выходит на тропу,

на ту,

где мы тебя сейчас проводим.

Мы часто ведь ответов

не находим,

вот и сейчас я их

не нахожу,

смирившись, просто жду,

но боль то не проходит,

за нос водит,

рассказывает, что я зря грущу,

что зря ропщу,

ведь родину солдатом окрещу…

Но, вдруг тобой чужбину угощу?

И не дождусь тебя

на сломанном пороге,

мне давеча приснилися

Пологи…

Письма давно нет,

видимо в дороге.

Я с богом больше месяца молчу,

не говорю и не хочу,

он лжёт мне,

остальное лишь предлоги.

Не уж то поразили так пороки?!

Не уж то бы могилы так глубоки?!

И сына ты вовек не заберёшь.

Врёшь!

Ты сына мне спасёшь!

Вернёшь.

Не уж то украдёшь?

Не верю.

Я настежь распахну все двери

и буду ждать свою потерю.

Может быть, всё-таки придёшь…

Когда свой пыл слегка умерю,

достану старые замеры,

ещё свяжу тебе носков.

Ещё теплее,

ещё мягче.

Сегодня солнце палит

жарче,

в дверях наш почтальон

всё плачет,

пришёл он не с пустой рукой…

Несчастные

Ибо все мысли мир к стене всё ставят.

Они остры, опасны, тем печалят,

Ведь очевиден смертника сей бред.

Хорда людская чаще мир ломает,

Чем смех сквозь слёзы в малохольный век,

Но в этот миг сердечность начнёт бег

И злоба с ненавистью тихо угасают.

Я, негодуя, возмущённо в думах жду,

Когда меня чёртово чувство уж оставит,

Слишком серьёзно оно ставки повышает,

Но я бороться с ним вовек не прекращу.

О, разум, ты не сможешь быть добрей,

Тем этот рок всё тяжелей и вяжет.

О, гений, ты же просто безобразен,

Со смертью того хуже — лицедей.

Кража

и повседневен

взгляд твой.

Мне не рад.

Бессмысленный наш променад

разбавит долгожданный снегопад,

но все снежинки вдруг утонут в луже,

в неё как будто бы и ты погружен…

Повисла, между нами, тишина,

её для нас разбила лишь волна

холодного, безжизненного моря.

Самое время

в него взглянуть и нам с тобою.

Прости, что беспокою,

но цепною

реакцией звонок мой предрекла

та мгла,

что обуяла,

позже рядом прилегла

и ты чужим отдался воронам.

Воры ведь!

Украли.

А потом делили поровну,

да знали,

чьё счастье без стыда забрали.

Мои проклятья не пугали.

Неверно толковали.

Тебя, я, верно, не спасу,

ведь не по силам и ферзю