Егор Букин - Герой дождя

дождем над городом пройдут.

Их будут звать по магазинам,

их будут умолять спасти.

Черед им свой, как старым ви́нам,

придет уж завтра к девяти.

Таков удел поэтов смелых,

что жизнь меняют на строфу.

Зато в тетрадях красно-белых,

они способны к волшебству.

Не знать им нежности горящей

не слышать ночью шепот уст.

Им только лирикой звучащей

заполнить боль свою и грусть.

И я умру совсем с улыбкой,

погода хмура, но свежа,

И первый снег моей присыпкой.

Счастливый человек дождя.

VI. Очищение

Померкло солнце безвозвратно,

разверзлась стылая земля,

но только просится обратно

душа мятежная моя.

Вокруг сады уже встречают,

рыбак-апостол машет мне,

и ключник тихо помогает

пройти к светящейся тропе.

И вот ворота золотые,

струятся песни с облаков,

и все страданья вековые

перерождаются в любовь.

И вот уж руки нежно тянет

улыбчивый и кроткий Сын.

И книгу толстую читает

безглавый в смерти господин:

«Любовь сломает все капканы,

она не может умереть.

Язык умолкнет, рухнут страны,

но Дар Любви продолжит тлеть».

И на плечо кладут ладони,

и манят, манят за собой,

и туш играет оживленней,

и наконец в душе покой.

Все ближе, ближе я к заходу,

уже струится яркий свет,

но духу на асфальт охота,

и здесь мне тоже места нет.

Тогда Отец к воротам вышел,

обня́л меня и завещал,

что есть еще на свете вещи,

которых в жизни не встречал.

И перст Его на лоб упрямый

направился как пистолет,

и грохнул выстрел прямо в рану, –

и раны этой больше нет.

И вновь обня́л Своей любовью,

и я уверовал в нее,

и сердце озарилось новью,

родится счастья бытиё.

«Закончился твой путь крестовый», –

поставил точку мой Отец.

Отбросил я венок терновый,

надел лавро́вый свой венец.

«Иди, ступай на Землю с миром,

вселяй в людей надежды свет,

забудь о каторге унылой,

любовь идет к тебе вослед.

И ты, Я знаю, ждать устанешь,

у сердца тоже есть предел,

но завтра, завтра все достанешь,

печали песню ты отпел!

Залейся трелью соловьиной,

дорогой нежности иди.

Окончился твой путь дождливый,

отныне ты — певец любви».

VII. Возвращение

Поэты встретили, кивая,

подняли гроб дубовый мой.

Окончилась судьба земная,

родиться чтобы вновь мечтой.

И сердце у́глем запылало,

глаза огнем святым горят,

и лира снова заиграла –

стихи мои позолотят.

На улице свежо, прохладно,

поэты машут мне рукой.

«Мне тоже вас бросать досадно,

но продолжается мой бой.

Я тоже заложил за стро́ки

все то, что нужно молодым.

Но по одной идя дороге,

не станешь сильно волевым.

И пусть любовь как сон непрочна,

пускай я завтра же сопьюсь,

зато сейчас я точно-точно

как беззаботный посмеюсь».

Пожал я братьев хла́дны руки,

они сказали: «Будем ждать.

Поэзии Отца мы слуги, –

не сможем без тебя поспать».

Леса еловые шуршали

и птицы, животы надув,

своею песнью провожали

певца различных сердца чувств.

VIII. Путь поэта

Автобус снова мчал по лужам,

как старый лодочник-таксист.

А в голове уж образ кружит,

пускай он выдуман и мглист.

Я отошел, свершив заданье,

и я пришел, другое взяв.

Поэту свадьба на метаньях, –

такой у них лиричный нрав.

Сегодня розы собираю,

а завтра строю эшафот.

Вчера осенняя, гнилая,

сейчас строфа уже цветет.

В космической игре поэтов

для каждого своя юдоль,

Особенный посыл куплетов,

своя божественная роль.

Герои лиры есть герои –

они враги простых страстей.

Их не понять, они изгои,

зато и жизни золотей.

Пути у них тяже́лы, стра́нны,

полны убийственных разду́м.

И вечные от мыслей раны,

и одиночества костюм.

Но могут роли изменяться,

польются строки без труда.

Зиме не вечно продолжаться,

прощай, мой человек дождя.

IX. Вечное блаженство

Я скинул плащ угрюмый, черный,

надел песочное пальто,

окошко в прошлое задернул,

от сердца что-то отлегло.

Над миром солнце разразилось,

вдали лелею силуэт.

Все то, что было, удалилось.

Сегодня я — любви поэт.